Агриппина. Младшая сестра Смерти. Елена Станиславская
я к тебе не подпущу. Пусть только попробует сунуться, сразу вызову ментов. Я не сказала, но один из парней, которые приезжали вчера на вызов, взял мой номер. Так что теперь у меня есть знакомый полицай, если что.
Час от часу не легче. Надеюсь, Крис не вознамерилась найти мне «нового папу» в рядах доблестной полиции?
– Ты со мной согласна? – Её пальцы прекращают отбивать дробь и вцепляются в баранку. – Ну, с тем, что Родиону не следует с тобой видеться? Надеюсь, ты не хочешь…
– Не хочу.
Мачеха кивает. Линия подбородка у неё смягчается, руки сползают с руля. Так вот что тревожило Крис больше всего. Не простила ли я отца? Не возникнет ли у меня желание повидаться с ним?
– Думаю, пока он будет в Питере, тебе лучше посидеть дома, – продолжает мачеха. – Не выходить на улицу. Вообще. Ради твоей же безопасности.
Я пристально смотрю на Крис, пытаясь глазами донести мысль: то, что она говорит – жуткая чушь. Дурно пахнущая глупость. Уйти в изоляцию ради человека, который собирался всю жизнь держать меня под замком? Ну уж нет.
Мачеха выдерживает мой взгляд. На лице у неё чётко прописана непоколебимость: она всё решила и не намерена отступать.
Тогда я выдаю фразу, которая, знаю, точно заденет Крис за живое:
– Ты говоришь прямо как он.
Мачеха вздрагивает, и я продолжаю:
– Так всё и начиналось, не помнишь? «Посиди дома», «всё ради безопасности»…
– Это другое, – медленно произносит Крис.
– Нет. То же самое, – возражаю я.
Ноздри стремительно захватывает неприятная щекотка. Ну вот, приехали. Замолкаю, пока в голос не закралась дрожь, и отворачиваюсь к окошку.
– Это другое, – упрямо повторяет Крис. – Родион пёкся о своей шкуре… хотя нет. На самом деле нет. Он считал, что печётся о своей шкуре, а на самом деле просто добухался до белочки. Нет никакого проклятья, и я тому лучшее доказательство. Пусть приезжает, чтобы поцеловать порог! Я скорее перегрызу ему глотку, чем позволю к тебе приблизиться и снова причинить боль. Да, да, не смотри так. Однажды я совершила ошибку, но больше такое не повторится. – Она шумно вздыхает. – Мы что-нибудь придумаем. Справимся. Как всегда.
Я часто-часто моргаю, прогоняя слёзы. Речь Крис трогает меня, но я не могу позволить мачехе распоряжаться моей свободой. Что хуже: встретиться с отцом или оказаться под домашним арестом? В другое время я бы сказала, что первое. Но теперь, когда в жизни появились свитки, всё изменилось. Вокруг происходит всякая небывальщина и кто-то незримый зовёт меня, тянет за руку и сулит нечто необыкновенное. Я не могу отказаться. Не могу закрыться. Я слишком долго просидела взаперти в своё время. Хватит!
Слёзы испаряются, когда на них сыплются искры решимости.
– Долго ему ехать? – я поворачиваюсь к Крис.
– Не знаю, – она качает головой. – Если Родион ещё в Диксоне, то долго. Я погуглила, там раз в неделю вылеты, по средам, а сегодня пятница. Но если он уже в Норильске, то может оказаться тут хоть завтра.
– Хорошо. – Чувствую,