Тамерлан. Дорога в Самарканд. Евгения Никифорова
происходит? – Тимур заметил смятение друга.
– Воины… Если их не обуздать, мы потеряем Каркару!
Ахмад исподтишка, будто любопытный ребёнок, наблюдал, как мужчина тыльной стороной ладони прикрыл глаза и принялся обдумывать выход из положения. Господин не располагал достаточным влиянием, чтобы из-за простого люда угрожать расправой богадурам, но бездействие привело бы к большим неприятностям.
– Собери всех в шатре, – минутой позже произнёс Тимур. – Вечером с ними разберусь.
– Но вы с трудом ходите! – Джаку осторожно приземлился рядом. – Умоляю, останьтесь пока здесь. Вас не должны увидеть больным!
– Предлагаешь прятаться, пока рана не заживёт?
– Послушайте, мы живём в трудное время. Скольких вождей они убили? Стоит почуять слабость – и волки нападут!
– Нет большей слабости, чем страх.
Тимур был непреклонен. Джаку предпринял ещё несколько попыток его разубедить, в конце концов потерпел неудачу.
Только когда лекарь выбрался из душной юрты на свет, тогда понял, о чём толковал барлас. По разным углам старухи оплакивали родных, торговцы и ремесленники с угрюмыми, почерневшими лицами безмолвно шатались по городу, ища знакомых. Кто боролся – лежал на площади обезглавленным. Девушек давно забрали. Ахмад нашёл необходимые для мазей травы и, напуганный до одури, спешно возвратился.
Каркару не хвалили за богатства или укрепления. Относительно небольшое селение было возведено из необожжённой глины и камня, и жило оно за счёт пастбищ. Местных кормили овцы и лошади. Хорошо продавались мясо, шерсть, шкуры, ткани. Отнять их значило обречь ни в чём не повинных людей на голод.
К вечеру захватчики успокоились. Кто успел протрезветь, обратил внимание на отсутствие Тимура: сколько часов прошло, а бека не видели уже давно. Джаку придумывал десятки оправданий. Поначалу ссылался на усталость, затем – на случайно приглянувшуюся хатун. Но внезапно в отряде вспомнили, что видели у Тимура кровь, тут же и хитрые слуги нашептали о лекарях, которые весь день слонялись вокруг его юрты. Пожёвывая баранину, воины сплетничали о ранении и болезни: похоронить вождя мешало разве что уважение.
– Мы хотим его видеть! Пусть разделит наш праздник, – восклицали в толпе.
– Почему Тимур брезгует нашим обществом?
– А может, он заболел?
– Если серьёзно ранен, как дальше поведёт нас?
Джаку давно не ощущал подобной беспомощности. Он порывался возвратиться к Тимуру и доложить о волнениях, но боялся оставить соколов. Их не воспитывали на законах чести, не учили порядку. Бесконечные истории о том, как эмиры интригами и силой отнимали земли других правителей, разворошили незрелые умы. В войско вступали из-за нищеты и желания поправить положение, из-за несправедливости, жажды мести. Потому Джаку не ожидал понимания. Просто смотрел, как воины спорили