Тамерлан. Дорога в Самарканд. Евгения Никифорова
открывался вид на город. Солнце ощутимо припекало, а приносимый ветром песок обжигал, словно угли.
Хан занял место под навесом, и расторопные слуги тотчас принесли блюда с фруктами и кувшин, наполненный свежим верблюжьим молоком.
– Я ждал твоего прибытия, – сообщил Туглук-Тимур подданному. – До тебя уже дошли вести о восстании?
– Да, господин.
– Таково проклятие всех правителей. Не успеваешь уйти вперёд, как в спину втыкают кинжал, – хан отправил в рот несколько крупных виноградин. – Разбойничий удар! А с разбойниками поступают всегда одинаково: уничтожают под корень. По-другому они не понимают, только когда кровь их семей потечёт реками, тогда они вспоминают о милосердии, и языки охотно развязываются. Предатели – дикие люди, испорченные, жестокие. Не знают ни порядка, ни чести. Нельзя их щадить!
– Даже если предатель был другом? – полюбопытствовал Тимур.
– Особенно если другом!
Острый взгляд могульского владыки пронёсся по высокой ладной фигуре воина. Барлас также, только украдкой, изучал чужое лицо, обнаруживая, как и в прежние времена, решительность, силу воли, некий налёт мрачности. Тимур недоумевал, к чему ведёт весь этот разговор.
– Самарканд как необъезженная кобыла. Легко его не одолеть. Не понять. Каналы, мечети, дома – лишь видимость. Отвлекают от главного. От самой сути. Ты что-нибудь слышал о сербедарах?
– Персидские висельники?
– Безумцы! – бросил мужчина с пренебрежением. – Сброд неудачников! Возомнили себя шахидами, поклялись свергнуть нас и всех наследников Великого хана.
– Да, много лет назад они убили Тук-Тимура.
– Убили? – хан покачал головой. – Их пригласили в шатёр как дорогих гостей, а они лишили его жизни! Нет страшнее греха, чем это!
– Мой господин считает, что они могут угрожать его сыну?
– Ты умён.
Барлас держался настороже: прежде чем отвечать, взвешивал каждое слово.
– Пока я здесь, сербедары из норы не высунутся. Они знают, я не проявлю милосердия. Ни к шейхам, ни к муфтиям: сожгу всех до единого! Жители сами донесут на предателей, поэтому они сидят тихо. Но отсутствием моим наверняка воспользуются, – Туглук-Тимур хан обвёл Самарканд долгим взглядом. – Каждый день в город въезжают караваны из Индустана, Персии, Египта. Лишь Аллаху ведомо, скольким сербедарам удалось здесь осесть. А выкуривать их у меня нет времени.
Он тяжело поднялся со своего трона и подошёл к рыжеволосому вождю на опасно близкое расстояние.
– Самое большое, чего достиг в этой жизни мой сын – совершил Хадж. Ильяс никогда не правил. В отличие от тебя.
– Господин?
Тимуру вдруг показалось, что его и впрямь назначат наместником.
– Приходи вечером, – услышал спустя мгновение.
После повелитель удалился, решив, что сказал достаточно.
На выходе из дворца Тимур встретил Зинду Чашма и Кайхосрова.