Женщины могут все. Нора Робертс
очень тронута. Было радостно видеть собственное лицо, венчавшее изящную крылатую фигуру. Это чувство никуда не исчезло, поняла она, по очереди потрогав пальцем все три деревянные статуэтки.
«В один прекрасный день ей придется подарить такую же своему ребенку… Что за странная мысль?» – подумала София. Не неприятная, но странная. Когда придет срок, она положит начало новому поколению.
По примеру тех, кто жил раньше, она вложит свою лепту в долг перед семьей. Но такие вещи нельзя записать в ежегодник. Влюбиться. Выйти замуж. Зачать ребенка.
Нет, это невозможно спланировать заранее. И так легко совершить ошибку. А от любви, брака и детей нельзя небрежно избавиться, как от нежеланного визита к зубному врачу.
Если только ты не Энтони Авано, поправилась София, сердясь на себя за инстинктивное чувство горечи, вызванное этой мыслью. Тут она не собиралась идти по стопам отца. Если она сделает выбор и даст обет, то не станет нарушать его.
Так что трех ангелов пока вполне достаточно.
Она повернулась и обвела комнату взглядом. Свечи в золотых и серебряных подсвечниках, прихотливо расставленные цветы. Между окнами царственно возвышалось большое рождественское дерево (одно из четырех, по традиции наряжавшихся на вилле), украшенное хрустальной гирляндой и дорогими игрушками, привезенными из Италии. Под ним уже лежали подарки; дом благоухал запахом сосны и свечного воска.
«Я забыла о времени, – виновато подумала София. – Надо же…» Она с головой ушла в работу, а тем временем ее мать, бабушка и слуги сбивались с ног, украшая дом к празднику.
Она была должна – нет, обязана найти время, чтобы помочь им. «Что, София, ты забыла отметить это в своем календаре?» – поморщившись, подумала она. Приближалась ежегодная рождественская встреча, а она палец о палец не ударила, чтобы ее спланировать и подготовить.
Нужно было немедленно искупить свою вину.
София вышла в боковую дверь и тут же пожалела, что не захватила жакет: дул ледяной ветер. Она пробежала по выложенной камнем извилистой тропинке и влетела в оранжерею.
Там царило приятное влажное тепло.
– Мама!
– Софи? Иди сюда, я покажу тебе свои каллы. Они просто великолепны. Я думаю поставить их в гостиной вместе с амариллисами. Это так нарядно!
Пилар сделала паузу и подняла глаза.
– Где твой жакет?
– Забыла. – София наклонилась, поцеловала мать в щеку, а потом смерила ее долгим, внимательным взглядом.
Рукава старого свитера, достававшего до бедер, засучены; волосы собраны в пучок на затылке…
– Ты похудела.
– Ничего подобного! – Пилар выставила вперед руки в садовых рукавицах. – Вижу, ты говорила с Марией. Если я не впихиваю в себя еду три раза в день, она начинает жаловаться, что я морю себя голодом. Поэтому я украла два пирожных и жду, что они вот-вот отложатся на моих бедрах.
– Этого хватит, чтобы продержаться до ленча. Я угощаю. Мне пришло в голову, что я забыла сделать кое-какие покупки. Поможешь?
– Софи… –