Дичь для товарищей по охоте. Наталия Вико
приоткрыв окно, поинтересовался пожилой водитель.
– На кладбище! – буркнула я и, не дожидаясь согласия, уселась на заднее сиденье.
– Не рановато ли? – посмотрел он в зеркало заднего вида.
– В самый раз, – решительно ответила я…
Когда мы подъехали, Рогожское старообрядческое кладбище уже закрывалось.
– Опоздала, – сообщил сторож у входа.
– Пустите меня… пожалуйста… очень надо… сегодня… – голосом бедной родственницы попросила я. Жалобный голос и изможденный вид сработали.
– К кому идешь?
– К Морозову.
– Савве Тимофеевичу?
– Савве Тимофеевичу.
– Он в это время, – сторож посмотрел на часы, – посетителей не ждет.
– Меня – ждет! – выпалила я. – Точно ждет!
– Хм… – Сторож покачал головой и открыл калитку. – Проходи. Только ненадолго. И смотри, коли не ждет! – услышала я уже вслед. – Он мужчина суровый…
Я почти бежала. Справа каркнула ворона. За ней – другая. Недовольно и зловеще.
«Все, как и должно быть вечером на кладбище», – почти удовлетворенно отметила я.
Слева, наконец, появился большой крест белого мрамора.
«Успела!» – Прислонившись к ограде и прикрыв глаза, я замерла…
…Перед уходом, тихо сказала вслух:
– Сколько бы лет ни прошло, я расскажу о тебе правду. Всем. Обещаю.
И в этот момент услышала хлопанье крыльев. Белоснежный голубь опустился на могильный крест и, наклоняя головку то вправо, то влево, внимательно разглядывал меня черными глазами-бусинками…
…Поздно вечером в квартире раздался телефонный звонок. Голос Ерошкина был едва слышен сквозь шум помех.
– Что в редакции? Отказали?
– Отказали.
– Я так и думал.
– Вы знали?!
– Конечно, знал.
– Почему не остановили меня?
– Проверка на прочность необходима. Особенно историкам. Рукопись в мусорном ведре?
– Что-о-о?!
– Понял. Так что дальше? Что вы решили?
– Была на могиле Саввы… И поклялась, что напишу о нем правду. Напишу. А вы меня знаете. Я свое слово держу.
– Что ж… – голос учителя дрогнул. – Я рад, девочка, что в тебе не ошибся, – перешел он на «ты». – И верю – у тебя все получится. А в тот день, когда будешь держать в руках написанную тобой книгу о Савве, – помолчал, – вспомни обо мне. Ведь это благодаря мне он стал… героем твоего романа.
…Шли годы. Застой, пятилетка пышных похорон, перестройка и гласность, путч, победа над коммунизмом, ваучерная приватизация, снова путч и снова победа… над самими собой, дефолт и снова медленное возрождение страны, измученной социальными экспериментами. И все это время – медленная, кропотливая работа по сбору материалов для книги, проверка версий и разочарование от попадания в тупик. Персонажи книги уже говорили и действовали, порой стыдливо замолкали и прятались, иногда пытались оправдаться и объясниться…