Дичь для товарищей по охоте. Наталия Вико
Никодим. Все толстеешь? Как поживаешь-то? – проходя в прихожую, бросил он пожилому мужчине с окладистой черной бородой.
– Благодарствую-с, ваше степенство, – дворецкий проводил Савву низким поклоном.
В гостиной, ожидая матушку, к которой отправился с докладом слуга, Савва принялся расхаживать из угла в угол. Встречи с матерью – женщиной умной и властной, были для него не только сыновьим долгом, но и отчетом. Матушка – главная пайщица товарищества. Даже отец ее побаивался, по любому поводу советовался и советам следовал беспрекословно[2]. Савва был пятым ребенком в семье. До него четыре девчонки народились, а мать с отцом все ждали сына – наследника, продолжателя рода. И вот, наконец, сын! Правда, в момент рождения в доме зеркало разбилось. Плохая примета. Савва от отца потом узнал. Тимофей Саввич жене про зеркало ничего не сказал, только помолился за здравие супруги, да сына, коим наградил его Бог. Через год родился брат, Сергей, ставший матушкиным любимцем, потому как в отличие от своенравного упрямца Саввы, которого отец даже прозвал «бизоном», научился тонко играть на струнах материнской души.
Семья относила себя к старой вере, потому Савва получил воспитание по уставу древнего благочиния. За плохую учебу драли его нещадно старообрядческой лестовкою – штукой жестокой, с рубчиком. После порки любимая няня Федосья, утирая слезы, мазала Саввушке больное место елеем и заставляла молиться святому Пантелеимону-целителю, чтобы зажило скорее…
Морозов достал папиросу, закурил, сделал несколько быстрых затяжек, но, услышав приближающиеся шаги, торопливо затушил, раскрошив пальцами табак, который просыпался на пол темного дерева. Несколько раз шаркнул ногой, разметая табачные крошки.
– Сам явился? – в комнату медленно, чуть раскачиваясь, вплыла Мария Федоровна, невысокая пожилая женщина в широком черном платье и чепце, с аккуратно заправленными под него волосами. Маленькие глазки скользнули по фигуре Саввы, узкие губы скривились в гримасе. Видно, все же учуяла запах табака. – Чего вдруг? Доклад о делах фабрики мог и с посыльным передать, – сказала она строго и замолчала, всматриваясь в лицо сына.
Савва сразу набычился, глядя исподлобья. Помнил, что последняя встреча с матерью закончилась ссорой.
– Экой ты сегодня! Случилось что? Или твоя разведенка чего выкинула? – чуть смягчила тон Мария Федоровна. Тоже, видно, вспомнила про последнюю встречу.
– Матушка, столько лет прошло, а вы все за свое, – поцеловал Савва руку матери и, дождавшись пока та усядется, почти утонув в огромном кресле, опустился на диван напротив.
– Что мне года? Разве что сердце пошаливать стало. Иногда, кажется, оторвется и рухнет в недра самые. А разведенка твоя, она была и есть разведенка. Слыханное ли дело – наперекор законам веры святой в дом разведенную привести! Знаю, что говорю! – повысила она голос, заметив, что Савва собирается возразить. – Знаю! Во всяком житейском деле, слава богу, изнанку вижу.
– Матушка, столько прожито с Зиной вместе, детей народили, а вы все никак не смиритесь.
Образ Марии Федоровны Морозовой в исторической литературе представлен в искаженном виде. Она отнюдь не была «самодуркой», боявшейся электричества, не читающей газет, «…чурающейся литературы, театра, музыки». Именно она привила детям любовь к искусству и умение ценить прекрасное, дала великолепное образование и, главное, приучила постоянно стремиться к совершенствованию, независимо от возраста и занимаемого положения в обществе. К примеру, находясь вместе с мужем и детьми в Берлине, Мария Федоровна настояла на поездке в Дрезден, в знаменитую галерею. По воспоминаниям, «при выходе Савва пропал. Нашли его у Мадонны, от которой, по его словам, ему было страшно трудно оторваться». С разрешения матери дети провели в галерее два дня с утра до вечера.
Благотворительность – давняя семейная традиция клана Морозовых – тоже была унаследована Саввой Тимофеевичем от родителей. М. Ф. Морозова – единственная из русских купчих, награжденная Мариинским знаком отличия за 25 лет беспорочной службы в благотворительных заведениях с 1878 по 1903 г.
Мария Федоровна умерла 18 июня 1911 года на 84-м году жизни. Ее состояние в тот момент превышало 30 миллионов рублей, и она была одной из самых богатых женщин России. По завещанию ее дети, а также дети Саввы Тимофеевича, унаследовали равные доли, превышающие сумму 5,5 миллионов рублей. Мария Федоровна оговорила также доли еще не появившихся на свет правнуков.
На благотворительные цели по завещанию было выделено 930 тысяч рублей.