Мария Каллас. Дневники. Письма. Том Вольф
и что ты так и не смог понять. Милый, о таких вещах не просят, они случаются сами по себе. Мы с ним созданы друг для друга, вот и все. Драматичность этой истории состоит в том, что он человек в возрасте, а я до смешного молода. До смешного, потому что, как ты знаешь, я намного старше духом и характером. Ну, остается надеяться, что все будет хорошо.
Боже, как тут холодно, а радиатор выключен. Я замерзаю!
Что касается Луизы, мы больше не живем вместе, и это весьма печально, мы с ней очень дружны, но бедняжке не повезло. Им тут просто не нравится ее голос. Особенно после того, как Серафин, послушав ее, сказал, что она ему не понравилась, – с тех пор ее тут все игнорируют. Такое впечатление, что темные голоса нигде не нужны. Мне надо бы и свой высветлить. Слава Богу, я сохраняю равновесие, но это дается нелегко. В общем, придется мне схитрить. Возвращаясь к Луизе, лично я не думаю, что Лидуино вообще намерен дать ей хоть какие-то спектакли. Между нами, они все тут любят раздавать обещания, говорят «вы мне так нравитесь», а потом, отвернувшись, заявляют обратное у тебя за спиной. Им не хватает духу сказать напрямую, что они о тебе думают. Я вне себя от ярости. Мне бы так хотелось ей помочь – но, во-первых, я сама (увы) еще не вполне завоевала позиции, и, даже если у меня уже есть какое-никакое имя, оно не обладает пока нужным весом и, соответственно, властью. Кроме того, черт возьми, ее голос просто их не интересует. И, понятное дело, она не приложила никаких усилий, чтобы ее оценили по достоинству, чтобы стать востребованной и т. д. (ты знаешь характер Луизы, ей все не так). Только умоляю тебя, Эдди, не говори ей, что я написала тебе обо всем этом, а то, будь уверен, я вообще больше слова тебе не скажу, я серьезно. Хорошо бы они оставили ее в покое. И, конечно же, она не собирается искать кого-нибудь влиятельного и облеченного властью, ты понимаешь, что я имею в виду, впрочем, думаю, это как повезет, потому что я уж точно Баттисту не искала. Более того, я дважды пыталась избежать знакомства с ним, но Луиза и Никола практически силой затащили меня на тот ужин, да и вообще, у меня тогда после сидения в поезде распухли ноги, и приличного наряда не было, поверь, я являла собой жалкое зрелище!!
Как поживает твое семейство? Пожалуйста, передавай им привет. Скажи Гаю, что ему просто не повезло. Он был не в моем вкусе – ха! (Я шучу, конечно). Поцелуй его от меня, и Боба тоже. Как он? Крепко-крепко поцелуй от меня свою маму. Черт побери, Эдди, смягчи свое каменное сердце и время от времени навещай свою собаку, ты же знаешь, как она тебя любит.
Ладно, заканчиваю это длиннющее письмо, звонко целуя тебя в обе щеки – и ммммм… может быть, в твои красивые соблазнительные губы – только я боюсь изменить Баттисте, это было бы весьма опасно, так что последний поцелуй беру назад, и целую не в губы, а в лоб. Чао, Эдди, и прошу тебя, считай меня своим самым-самым лучшим другом
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
30 октября 1947 г.
Любовь моя,
Сегодня, получив твое письмо, я так была счастлива. Вместе с этим письмом я отправляю тебе