Инструментарий человечества. Кордвайнер Смит
инструмент – это фортепиано. Их снова начали делать.
Род положил ладонь на ее руку, чтобы она умолкла.
– Слушай. Кажется, он поет.
Объемная, богатая фортепианная музыка и мужской тенор неслись к ним из коридора, скрытые тьмой, но, казалось, близкие:
Ignoraba yo[2].
Я этого не знал.
Ignoraba yo.
Я никому не показал,
Что любил тебя, так любил тебя.
Я люблю и люблю тебя,
Hoy y mañana[3].
В жизни моей нет больше ничего,
Hoy y mañana.
Ты любишь меня страстно, ты мучаешь меня,
Hoy y mañana.
Счастье было или горе – мне тебя не знать?
Ignoraba yo.
Я не мог тебе даже показать.
Голос умолк. Последовало несколько аккордов, словно человек пытался подобрать аранжировку.
– Частично это старый аглицкий, – сказал Род, – но другого языка я никогда прежде не слышал. И я точно никогда не слышал подобной мелодии.
– Мне знакома большая часть музыки, которую исполняют на Земле, – прошептала К’мелл, – но я тоже не слышала ничего подобного. Идем, Род. Давай спустимся по шахте. Когда мы окажемся в безопасном месте, я отправлю посланников, чтобы они выяснили, что происходит в этой части башни Землепорта.
– Нет, – возразил Род. – Я иду туда.
– Род, ты не можешь. Нельзя. Это поставит под угрозу все. Маскировку, планы лорда Жестокость, твою безопасность.
– Я купил этот мир, – ответил Род, – и будь я проклят, если не получу хотя бы немного музыки. Я иду.
– Род! – воскликнула она.
– Останови меня, – грубо бросил он и смело зашагал по коридору во тьму, словно не боялся люков и электрических экранов. К’мелл последовала за ним, неохотно и осторожно.
В коридоре вспыхнули красные предупреждающие буквы:
НЕ ВХОДИТЬ
ЛЮДИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ
РАБОТА ИНСТРУМЕНТАРИЯ. СЕКРЕТНО
Записанный голос крикнул:
– Уходите! Уходите! Роботам вход воспрещен. Недолюдям вход воспрещен. Настоящим людям вход воспрещен. Лорды Инструментария должны получить индивидуальный допуск. Секретная работа. Уходите! Уходите! Роботам вход воспрещен. Недолюдям вход воспрещен… – и так далее по кругу.
Род проигнорировал голос, хотя К’мелл дергала его за рукав. Красные предупреждающие огни озарили очертания двери с ручкой.
Род взялся за ручку и повернул ее. Заперто. Казалось, дверь сделана не из стали или материала даймони, а, возможно даже, из дерева, которое на Старой Северной Австралии считалось слишком ценным, чтобы тратить его на столь обыденные вещи, как дверь; вместо этого севстралийцы использовали пластмассу на основе овечьих костей.
– Эй там, внутри, откройте! – крикнул Род. – Откройте!
– Уходите, – ответил из-за двери мягкий, приятный голос. Его источник находился совсем рядом, и они вздрогнули.
Голос был таким близким, а дверь – такой хрупкой,
Я игнорировал (
Сегодня и завтра (