День независимости. Олег Николаевич Жилкин
сели в его красный «Запорожец» и отправились в обратный путь. Дневник был забыт. Я был освобожден от обязанности штурмана, полностью сосредоточившись на дороге. Он объяснял мне мимоходом значение всех встречавшихся на пути дорожных знаков и я сильно продвинулся в знании правил дорожного движения. Еще бы немного, и он бы доверил мне руль. Во всяком случае, именно от него я впервые узнал основные принципы вождения автомобиля. Этот обратный путь домой нас где-то даже сблизил. Мы просто были с ними два мужчины, брошенные одной женщиной.
Мой отец в это время отбывал срок в колонии-поселении, куда он попал за покушение на жизнь моей мамы. Мне было девять лет, когда в Никополь неожиданно вернулся отец и нагрянул к маме. Тогда мы еще жили в бараках, и обстановка отцу была предельно знакома. Он заранее спланировал свое покушение, и даже для этого случая оделся в траурные тона. Я в это время находился в пионерском лагере. Отец пробрался в квартиру и затаился в ней, дожидаясь ее прихода. Маму спасло то, что в квартиру она вошла ни одна, а с тетей Таей, тут же бросившейся к соседям за помощью. Когда мама посетила меня в лагере, я был напуган следами насилия на ее лице: налитые кровью белки глаз, искусанный до кости нос и руки. Меня волновал вопрос сколько лет папа проведет в тюрьме. Четыре года показались мне не слишком большим сроком, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.
Из тюрьмы отец писал мне письма. Мама посмеивалась над орфографическими и стилистическими погрешностями этих посланий и, в целом, образ отца в моем сознании трансформировался в сторону углубляющегося отчуждения. Отец постепенно превращался в постороннего и недалекого человека, чья стихийность и непредсказуемость граничила с психическим расстройством.
Через год он вышел на поселение в шахтерском городке Красный Сулин и женился на одинокой женщине с ребенком.
Еще год спустя папа получил отпуск и приехал в Никополь. Отец договорился с матерью, о том, чтобы провести со мной два дня. Напуганный предстоящей встречей, я внимательно выслушал инструкции по поведению с отцом и дал обещание строго следовать всем правилам, основной смысл которых сводился к тому, что я не должен был «предать свою мать». Помимо этого, мне следовало дать понять отцу, как нам с мамой хорошо живется без него.
Дрожа от страха, я отправился на свидания с отцом. Первый день ушел на то, чтобы завоевать мое доверие. Мы поехали в Старый город, отец катал меня на каруселях, покупал какие-то дорогие игрушки, чего обычно никогда не делал. На это ушли почти все его скудные сбережения. Дома от меня потребовали дать подробный отчет о проведенном дне. Мне показалось, что мама осталась недовольна тем, как быстро я проникался сыновними чувствами. Кто-то из знакомых видел как мы ехали на заднем сидении автобуса и он обнимал меня за плечи.
На следующий день мы пошли с отцом в фотоателье. Он пытался прижать меня к себе поближе, а я все время думал о том, что скажет мама, увидев этот снимок, и старался незаметно отстраниться.