Ногайские предания и легенды. Иса Капаев
на черкеску и папаху, – праздничная одежда вашего отца. Её принёс бедняга Тоган, скрывавшийся вместе с вашим отцом в горах. Убийцы отрезали ему язык, чтобы никто не узнал о подвигах Темир-Кола. Когда он – спустя год после гибели Железной Руки – принёс его вещи, мы помянули джигита: мир его душе! Теперь эти вещи принадлежат тебе, Джелалдин. Кроме них… – Старик нагнулся к сундуку и достал оттуда шёлковый куржун с золотыми монетами. Дав Джелалдину и Ботай по монете, он сказал: – Это богатство, Джелалдин, завещано тебе. На монетах ты увидишь пасть собаки – это родовая тамга10 твоего несчастного рода, прозванного злыми людьми «собачьим корытом». На эти деньги ты сможешь купить себе любую невесту…
– Посмотри, Ботай, эти монеты держал в руках наш отец.
– Да, эти монеты очень красивы! – ответила девочка. Дуйсемби собрал монеты в куржун и опустил на дно сундука, туда же спрятал узелок и одежду Темир-Кола. Из оружия он оставил только ружьё.
– Дети мои, – произнёс он горюя, – родители оставили вам всё необходимое, а я не могу дать вам ничего. Лишь это вот жилище, – он обвёл взглядом тёмные углы, – и себя самого.
– Нам ничего не надо! – вскочив с тахтамета, Ботай подбежала к деду и обняла его. – Ведь ты с нами, и мы за всё тебе благодарны! – воскликнула она.
– Мне нечего больше желать, дети мои!
Расчувствовавшись, Дуйсемби не потерял нити своего повествования: из чёрного чехла он достал ружьё, зарядил его холостым патроном и, выйдя во двор, выстрелил в воздух.
– Это для острастки, – сказал он, вешая ружьё на стену. – Скоро и ты научишься стрелять. Ты ведь уже взрослый…
Засыпая, Дуйсемби видел перед собой горящее лицо Джелалдина. «Что ж, чему быть, – подумал старик, – того не миновать. Джелалдин весь в отца, и жизнь у него, похоже, будет нелёгкой…»
* * *
Можно ли свернуть с дороги судьбы!
Джелалдин и Исхак часто бывали в княжеском дворе и всегда встречали там княжну и её подругу Кумис. Подростками они просто забавлялись, проникая в этот роскошный сад: вот, мол, мы какие! А когда возмужали, не могли и дня прожить, не увидевшись со своими красавицами. У Исхака и Кумис дело было почти слажено, и они часто уединялись, оставляя наедине Джелалдина и Мейлек-хан. Не сойдёшь, как видно, с дороги судьбы! – вскоре те поняли, что не могут жить друг без друга, и поклялись, что соединят свои жизни. Узнай о том их близкие, «нет»! – вскричали бы они, но… можно ли противиться судьбе!
Султан Аман-Гирей давно искал себе зятя, не его строптивая дочь отвергала всех женихов. И только тогда, когда мать откровенно поговорила с дочерью, Мейлек-хан дала слово, что о своём решении она объявит на свадьбе Исхака и Кумис.
Свадьба, по обычаю, завершалась конным состязанием, и Джелалдин, отличный наездник, был признан победителем.
– Аперим!11 – кричали все вокруг.
Судья остановил состязания и, взяв коня за уздечку,
Тамга – герб, тавро (ногайск.).
Молодец! – высшая похвала.