Преодоление. В. Тюпский
подняли Петра уговаривая:
– Идём, Петро!
– Бросьте меня, а то и вы не дойдёте! – говорил Пётр.
Шли долго, куриными шагами. Все выбились из сил, уже стало темнеть. С утра крошки во рту не было.
Беда закружилась злой ледяной вьюгой над путниками. Лезла за пазуху, сводила руки и ноги. Лица у всех были приморожены. А идти надо! И не так уже должно быть далеко, но решили отдохнуть немного.
Петро то шёл сам, то его вели, а тут совсем расписался, и все упали в мягкий сугроб.
Крупные хлопья снега застилали путников, их потянуло ко сну. Парни стали засыпать.
Ефим тряхнул головой, как бы стряхивая давившую его тяжесть. Встал на ноги, стал растирать негнущиеся пальцы. И вспомнил, как наставляя его в путь родной отец
Никита Тарасович твёрдо сказал:
– Если буря застанет в пути, выбьешься из сил, боже избавь не садись отдыхать! Бросит в сон, будет мерещиться жаркое лето, и ты погиб! Только в путь, любым образом, даже ползком, но надо идти. Упал, не встал – пропал!
Кое-как поднялись горемычные путники. Шли, опираясь один на другого. И уже потеряли надежду.
Ветер утихал, рассеивая снег. Холод сковывал губы, никто не мог открыть рта.
Что делать? Путники валились с ног и уже не слушали Ефима, вернее не слышали.
Ефим не терял головы, что же делать? Оставаться здесь, значит всем сгинуть!
Нет, решил он: «Я пойду один, позову людей, и мы спасёмся. Иначе беда!».
Пошёл, сказав на прощание:
– Не спите, прошу вас, а я пойду за помощью, найду село!
Напрягая всю волю, Ефим заставил себя идти за спасением. И он верил, Бог его не оставит! Помнил слова матери:
– Сынок, я буду ждать тебя домой и день и ночь!
Вспомнил суровые слова отца:
– Сынок, не ложись в гроб живым!
И он не лёг! На краю села кое-как добрался до дома, постучал в окно.
Хриплый голос спросил:
– Кто там?
Ефим промычал непонятные даже ему самому слова. Губы не слушались, и звук получался невнятный.
Через несколько минут вышел захудалый старичок. Стал расспрашивать Ефима, но ничего не добившись потянул парня за рукав в хату.
Ефим кое-как жестами объяснил, что там в степи умирают его товарищи.
Старик быстро запряг в сани коня и посадил Ефима, укрыв тулупом.21
Почему-то старик поехал не в степь, а по селу. Ефим возбуждённо показывал:
– Не туда, назад!
Но скоро остановились у хаты, где было полно народу и молодёжь гуляла во дворе.
Кто-то Ефиму поднёс стакан самогона. Стали оттирать руки и щёки.
Быстро выехали на паре саней молодые подгулявшие парни. И помчались туда, куда указал Ефим.
Еле живых заледенелых товарищей Ефима уложили на сани.
Иван еле разомкнув зубы, разливая поднесённый стакан выпил немного самогону. Дмитрий держался лучше друга. Петро же, еле подавал признаки
Тулуп – длинная, мехом внутрь шуба из кожи.