Алрой. Бенджамин Дизраэли
ей в лицо прохладной водой. Мирьям открыла глаза, заговорила: “Давид, брат мой?” Он ответил: “Я здесь!” Она сказала: ”Беги, спасайся, Давид! Ты поднял руку на их господина!”
“Уверься, сестрица, он будет милосерден. Лишь только он закон переступил, как тут же я помог ему забыть навеки мое деяние и этим справедливость проявить!”
“Милосердие? Справедливость? Добродетели эти не ведомы нашим тиранам. Брат мой несчастный! Алчирок уготовит тебе лютую смерть. Невыразимо горе мое! Беги, брат, беги!”
“Беги, беги, беги!” – подхватил хор.
“Мирьям, ты несправедлива к достойному Алчироку. Если бы проклятый его народ причинил нам столь же мало зла, сколь успел это сделать сей юный градоправитель, мы могли бы считать себя любимцами судьбы. Взгляни, он беспробудно спит. Я не позволю этой туше разлагаться близ наших чистый вод и средь благоухающих цветов. Я оттащу ее подальше в лес и ночью понаблюдаю пир шакалов”.
“Бред на устах твоих! Алчирок жив, ты не убил его. Из страха он притворился мертвым. Стоит нам уйти, и он встанет с земли. Или он без чувств. Девушки, обкатите его водой!”
“Прочь! Я первым подойду к нему. Вот: он мертв! Мертв Алчирок! Сатрап, что унижал меня. Сейчас я вижу труп. Освободились от гонителя! Я освободил нас всех! А коли правитель сгинул, то и его народу должно следовать за ним! Он мертв, и я – его убийца! Я мужем стал, мужчиной! Я жизнь вкусил – жить и убивать!”
“Горе, какое горе! Небеса, молю, верните рассудок брату! Он меня не слышит. Он и впрямь лишился разума, или мой голос слишком слаб? Девушки-подружки, преклоните колени, сыщите слова проникновенные, исцелите безумного Предводителя вашего!”
Громко зазвучал наставляющий хор, но долог путь поучений.
“Пришла беда – и утешит сестра,
В устах любящих нас – мудрый совет”.
“Голиаф был повержен камнем, я убил Алчирока дубиной. Не оружие, исход сражения важен. Алчирок – мой Голиаф, и недаром я Давид. С нами Господь всемогущий!”
“Господь великий! Храни народ свой от врагов, восстающих с грозным криком или в засаде тихо таящихся!”– прозвучали девичьи голоса.
“Грязный, похотливый Алчирок посмел коснуться сестры! Ах, кабы все его проклятое племя привести сюда, да кабы наш народ набрался удали, да бессчетно умножил удар мой – и добыли бы свободу! Вернется ли к нам геройства дух, что явил Давид в долине Эйла, сразив Голиафа?”
Пока Алрой вслух мечтал, одна из девушек, стоявшая поодаль, что-то увидала и услыхала и подбежала к нему и закричала отчаянно: “Беги, они идут, они идут!”
Мирьям яростно вцепилась в руку брата. “Алрой! Давид! Брат мой любимый! Ведь они приближаются, бессердечные жестокие люди. Схватят тебя, станут мучить, потом убьют. Сестра твоя умоляет тебя. Опомнись! Беги! Спасайся!”
“Без сомненья – счастливые мечты, весьма возможно – тщетные надежды. Я очнулся. Говори, Мирьям, чего ты хочешь?”
“Они идут сюда, свирепые холопы мертвеца. Беги, спасайся, Алрой!”
“И оставить тебя?”
“Слушай внимательно, Давид. Я с подругами