Клинки и крылья. Юлия Пушкарева
поразмыслил и решил, что формулировка ему нравится. Просто и со вкусом, что вообще-то редкость для Ривэна.
– Ну, в этом мы не отличаемся, – утешительно сказал он. Ривэн смущённо уставился в землю, пошевелил пальцами ног в сандалиях.
– Я вещи собрал, если что, милорд… Ой! – (Он испуганно зажал себе рот пятернёй, опять перемазанной каким-то соком вперемешку с грязью). – Альен. – (Тем временем глашатай на секунду умолк, не то собирая дыхание, не то разматывая новую часть свитка из рисовой бумаги. Бледно-виноватая улыбка Ривэна, однако, уже занимала Альена куда больше). – Иногда я боюсь произносить Ваше имя. Не знаю, почему.
Естественно, он не знает, почему. Кому дано знать такие вещи?
Альену казалось, что многие в его окружении могли бы признаться в том же самом – начиная с Горо и заканчивая бородатыми сородичами Бадвагура, которые не величали его иначе как человеком, некромантом или (более снисходительные) волшебником. Есть в имени что-то жуткое, будто скреплённый обет; что-то законченное, магическое – как в любом слове. Как в песне, пропетой от чистого сердца…
Альен вздрогнул. Мысль о песне была не его – просто не его, и всё. Не из его знаний, памяти, способа думать: она никогда не пришла бы ему в голову. Он вспомнил о существе из своих снов, о девушке-птице с холодными пальцами, и почему-то его пробрала тревожная дрожь.
О чём он думал? Имя, власть имени, сила имени, магия… Фиенни.
Нет.
– Я тоже собрался, – сказал Альен и снова стал смотреть вперёд. Толпа жителей Гюлеи, придя в движение, волна за волной падала ниц перед мужчиной в маске, пока тот поднимался на палубу.
– Король так и не сказал о старухе, – заметил Ривэн после натянутого молчания, когда над берегом разлились удары гонга – ритмичные, ровные, как стук чьего-то громадного сердца. – А он ведь отпустил её на волю, верно? Разве это не событие?
– Событие, – согласился Альен. – Он просто старается не упоминать Сен-Ти-Йи. Пришлось бы рассказывать, с какой стати он сделал это, объясняться с Люв-Эйхом… Всё-таки по закону, как рабыня, она оставалась его собственностью.
– Понятно, – кивнул Ривэн. – Проще уплыть, и дело с концом.
Альен улыбнулся – на этот раз через силу. Если Ривэн рассчитывал на шутку, получилось не так уж смешно. Хотя точнее точного: уплыть, и дело с концом… Что они совсем скоро и сделают.
***
Придя к морю ночью, Альен ощутил затхлый привкус дурной повторяемости. Он чувствовал это и в прошлом, когда доводилось изо дня в день, неуклонно тупея, заниматься одним и тем же; возможно, поэтому при мыслях о месте профессора в Академии или о законном титуле лорда Тоури его всё ещё пробирала дрожь. И вот будто бы кто-то властный и насмешливый снова пустил его по старому кругу, как бродячие артисты на потеху детям пускают дрессированную белку в колесе.
Точно так же он стоял на берегу с Зелёной Шляпой. Тогда с ним тоже был Ривэн – но и Бадвагур тоже был.
И тогда Альен не пропах ещё этими проклятыми пряностями, от которых теперь