Клинки и крылья. Юлия Пушкарева
дело? – с нажимом спросила Тааль, решив всё-таки добиться истины. Она в самом деле говорит с мертвецом или только убедила себя в этом?.. – В чём, если не в магии?
Кончиками пальцев Фиенни коснулся белой стены; на крыше здания блестел пучок красных кристаллов, однако на месте окон зияли зубчатые провалы, кое-где занесённые песком.
– Думаю, в том, что я не так давно умер, как прочие в этом месте, – он выждал пару секунд, но Тааль не решилась ответить. – На всякий случай держись ближе ко мне, Тааль. Мы совсем скоро дойдём, но призраки могут быть жадны до чужой жизни.
***
По дороге к жилищу Фиенни Тааль встретила и других обитателей Молчаливого Города – но каждый раз не была уверена, не привиделось ли ей. Русалки в фонтане были ещё очень даже живыми и облечёнными в плоть по сравнению с еле заметным остроухим человечком (наверное, это и есть боуги, – решила Тааль, с неловкостью осознав, что ростом он ей по пояс; всё-таки до чего же у неё теперь большое, громоздкое тело). Человечек мелькнул серым пятном возле высокой башни, чтобы тут же испуганно растаять; казалось, что появление посторонних заставляет его вспоминать о собственном существовании и наводит страх. По словам Фиенни, башню когда-то окружала ограда из горного хрусталя и вечно цветущий садик, который тоже не пощадило время.
На крыше городской купальни (Тааль никогда бы не догадалась, что это именно купальня, если бы Фиенни не сказал ей) угнездился крошечный, не больше крупной лесной кошки, дракончик. Он дремал, обернувшись хвостом, был так размыт и бесцветен, что напоминал клочок тумана. Тааль решила, что это детёныш, и не сумела удержаться от вздоха. Ей вспомнился лисёнок в когтях грифа; а ещё – бурые разводы на скорлупе материнского яйца… Следы разложения, которого не должно было быть, смерти, случившейся до рождения.
– Он всегда спит, – сказал Фиенни, проследив за взглядом Тааль. От его слов впервые повеяло смертным холодом, хоть рука и оставалась тёплой. – Должно быть, умер совсем младенцем, и никакая память не удерживает его. Возможно, здесь он счастлив больше других…
– Как сюда попадают? – осмелилась спросить Тааль. – Здесь ведь не все… не все, кто…
Почему-то ей не хватало воли сказать: умер.
– Не все ушедшие? – подсказал Фиенни. – Нет, конечно. Кроме меня, все в Молчаливом Городе – отсюда, с западного материка. Все либо сами не смогли обрести покой, либо связаны магией тауриллиан.
– А Вы…
– Я на особом положении, если можно так сказать, – улыбаясь, проговорил Фиенни. – Сначала тауриллиан считали меня кем-то вроде советника по делам Обетованного.
– Сначала? – с опаской уточнила Тааль. – А сейчас уже нет?
– Сейчас я не помогаю им, – просто и искренне сказал Фиенни. Часть его лба на секунду стала прозрачной; он скользнул запястьем по зеркалу на поясе, чтобы исправить недочёт.
– Значит, Вы на стороне атури?
– Я ни на чьей стороне – уже очень давно. Я лишь подведу тебя к итогу пути,