…Имя сей звезде Чернобыль. К 35-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС. Алесь Адамович
нужны еще примеры: мелиорация, Гидропроект: каких они дров наломали, надолго заткнув рот оппонентам с помощью ведомственных бюрократов – все это на слуху у вас.
Дошла очередь и до вас, физиков, – оглянуться на себя, оглядеть свое хозяйство с этой стороны. Не вам объяснять, что Чернобыль – прямой результат монополии на истину и, главное, принятие решений тех ученых, которые отстаивали и отстаивают точку зрения допустимости сооружения АЭС в густонаселенных районах, на центральных реках. Мы все хорошо помним, что были и противоположные точки зрения, аргументы, позиции. И среди них – голос академика Петра Капицы.
И не в том дело даже, что одна из точек зрения тогда победила: так всегда бывает, когда приходится принимать практические решения, а в том беда, что оппонирующая точка зрения была заглушена быстро, намертво, полностью. Это, надо сказать, лучше и быстрее удалось, чем заглушить реактор в Чернобыле. А ведь она могла и должна была действовать, оппонировать точка зрения, позиция несогласных, понуждая практиков выбирать оптимальные варианты, не развращаясь монопольностью своей.
Когда бы не установилась монополия одних, те, другие, вовремя предупредили бы о недопустимости так проектировать, так строить, так обслуживать АЭС.
Ну, так, м.б., хоть сейчас мы их услышим. Почему-то не слышно их в прессе. Услышим, и голоса их не будут больше заглушены.
Мы говорим о мужестве наших людей: и тех, кто на дот грудью, идут на проклятый этот реактор, и жителей украинских и белорусских сел и городов.
Но неужели у кого-нибудь достанет, простите, просто-таки смелости еще раз подвергнуть народ наш, его долготерпение такому вот испытанию?
При повышенной радиации текут непроизвольно слезы: вы не видели вот так плачущих маленьких детей? Мы уже видели.
Да, Чернобыль заставляет думать, говорить о том, что принесла бы война, где уже не мирный атом вырвался бы из-под контроля.
Об этом мы читаем в газетах и сами думаем об этом. Только из ядер/ной/ войны нельзя будет извлечь уроков. А из Черн/обыля/ – можно.
Белорусы перескромничали, когда гов/орили/: ничего, задело!
То, что произошло, происходит, все более сопоставимо с бедствием минувшей войны.
Не верьте нам!
Скромность белорусов повернулась против них. Не верьте, ради Бога, что нормально. Нужна помощь, почти как в 1944 г.
Но знаете, о чем говорят на земле белорусской, где война особенно памятна народу? О 22 июня 1941 г. Снова внезапность и неготовность и служб, и психологическая – многих и многих, от кого ждали как раз, что они-то знают, что и к чему.
И снова: смотрение в рот начальству и местному, и в центрах, и холуйское желание не портить настроение начальству, подавать информацию приятную и по-голиковски[9] прятать менее приятную.
А между тем, что может быть неприятнее, чем это – ассоциация в народе с 22 июня 1941-го?
Белорусы перескромничали, а вы нам и поверили. Ну, как же, не у нас, а в 5 км от нас. Но ветер, ветер… Он дул и дует.
Не верьте нам, нашей скромности. Белоруссия нуждается в помощи,
Голиков Ф. И. – начальник Главного разведывательного управления накануне Великой Отечественной войны.