Харбин. Книга 2. Нашествие. Евгений Анташкевич
я за всех и не спрашиваю. Что будете делать вы, барон фон Адельберг, полковник, офицер гвардии его императорского величества, заместитель разведки Верховного? Конкретно вы?
– Я об этом не думал! – без паузы ответил Адельберг. – А приставку «фон» отменил ещё император Александр Третий!
Асакуса сделал вид, что не услышал этого замечания:
– Вы не собираетесь отсюда уехать? Как Николай Васильевич Устрялов, ваш приятель, или другие! Если не в СССР, то в Шанхай, или в одну из Америк, или Австралию?
– Ну как Устрялов, конечно, нет! Там со мной будет то же, что и с ним, а в другие перечисленные вами места… для этого нужны средства. Поэтому пока не собираюсь.
– Насчёт средств вы лукавите, средства у вас должны быть, хотя живёте вы скромно! Что правда, то правда!
– Какие средства вы имеете в виду?
– Ну вы же всё-таки охраняли последний эшелон с «золотым запасом»? Разве…
– Господин полковник, – Адельберг откинулся на спинку кресла, – сейчас не те времена, но за такой намёк…
– Понимаю, понимаю! – С широкой улыбкой Асакуса тоже откинулся на спинку кресла и широко положил на столе руки. – «К ответу! Требую сатисфакции!» Мы же оба из гвардии… но, Александр Петрович, боюсь, сейчас это действительно невозможно! – Его голос звучал насмешливо и внушительно. – Не удивляйтесь! Я служил в 1-м пехотном гвардейском полку, и квартировали мы, как и вы, в столице, рядом с императором. Понятия чести у нас и у вас мало чем отличаются, поэтому не обижайтесь. И мои коллеги, если вы меня убьёте, вас не поймут… Сейчас не о средствах. Об этом мы, может быть, ещё поговорим.
Александр Петрович несколько остыл, и ему стало понятно, что эта тема тоже неглавная, а Асакуса из тактических соображений меняет направление и ритм разговора, делая его то спокойным, то нервозным.
«Известный способ, надо поддаться, но не сразу», – решил Александр Петрович.
– А всё-таки о каких средствах вы говорите? Ведь это же вы тогда весь эшелон забрали, вы же не могли рассчитывать на то, что вас будет не отличить от чехов. Помните? На станции… между Зимой и Иркутском! Это вы стояли за спинами у чехов! Только были моложе!
– Тогда все были моложе…
Адельберг не дал ему договорить:
– И цвет лица у всех тогда был менее землистый!
При этих словах рука Асакусы, несмотря на то что он был в гражданском платье, невольно потянулась к левому бедру, туда, где японские офицеры носили свои самурайские мечи. Он, правда, вовремя опомнился, но на секунду его взгляд стал недобрым.
«Заело! Не забыл, как его… живым в землю закопали!»
Асакуса сглотнул и, не шевеля губами, произнес:
– Ваш эшелон красные взорвали, и он упал в Байкал, но вам бы это золото, господин полковник, один чёрт, извините, не помогло. Вы были проигравшей стороной, а сейчас мы его вам возвращаем. Понемногу.
Он выпил без тоста и стал есть. Адельберг тоже взялся за палочки, однако новость о том, что эшелон, который он сопровождал, был уничтожен красными партизанами,