Юность Бабы-Яги. Владимир Качан
не сеть, нет, он же не паук какой-нибудь, который ловит муху, чтобы ее сожрать потом, нет, еще несколько хотя бы паутинок, тогда не жалко будет одну и потерять. Он и не подозревал, что Вета была совсем не против прикосновений, Саша ей очень нравился, и руку она не отняла, но с другой стороны, и не хотелось показаться сразу слишком доступной. Также не следовало забывать и о конечной цели путешествия, и главные телесные радости приберечь для будущего первого мужчины.
Потом, правда, ее посетит неожиданная мысль о том, что идея «первого в жизни мужчины» непременно из любимой эстрадной группы – довольно вздорная и, по меньшей мере, – детская. Несколько позже она спросит себя: а с какой это стати именно певец Сёмкин? Почему бы и не Саша? Тем более что он очень хорош, да и опыт, наверное, у него тоже есть? Вот уж поистине «сердцу девы нет закона»! Не всякой, впрочем, девы, а только своеобычной, которой Вета и была. Анжелика, например, останется верной своему замыслу и с тупой настойчивостью будет добиваться его реализации. Но свои вопросы Вета задаст себе много позже, через целых 72 часа, а пока – только прелюдия, обещающая сегодня же перейти в нервную музыку предчувствия любви и затем – в мощную тему ее, (то есть любви) – прихода. Причем одной из самых лихорадочных ее форм – «любви с первого взгляда». Да так, что Вета на время забудет даже о своем Герасиме Петровиче, которого она любила с детства, но совсем по-другому, и для которого, собственно, все и делалось. Впрочем, про любовь с Ветиной стороны следует забыть с самого начала. Максимум – увлечение. Но без такой увертюры ничего и не вышло бы.
Поэтому, когда Саша спросил, что же ему предпринять, чтобы поближе познакомиться, Вета ответила:
– А вы уже это делаете…
– Что? – не понял поначалу Саша.
– Все… чтобы поближе…
– Вам это не нравится? – спросил Саша, помолчав. Она все время опережала его на мгновение, будто заранее угадывая следующий ход и тут же отвечая контрприемом, который обескураживал Сашу своей прямотой. Вета молчала, отвернувшись и глядя на теплоход. Саша опять спросил: – Не нравится?
– Что? – повернулась Вета. – А-а! Я уже забыла. Что вам хочется поближе познакомиться? Нравится или нет, не скажу… Пока… не скажу, – добавила она, улыбнувшись. – Скажу так: это меня не раздражает.
Улыбнулась она так, что у Саши что-то произошло с сердцем. Он однажды встретил в своем проходном дворе ночью, когда возвращался опять с какой-то вечеринки, не совсем пьяного, но очень страшного человека.
Сашины новые туфли гулко стучали в проходном дворе, ни сзади, ни спереди не было совсем никого, и вдруг из-за угла вышел этот человек, руки у него были в карманах, а во рту тлел окурок сигареты, что не помешало ему попросить закурить. Он даже не скрывал, что это – стандартное клише для начала драки. Саша остановился и отступил на полшага.
– Не бойся… Сейчас пока не бойся, – сказал человек, усмехнувшись. – Есть сигареты?
– Есть, – Саша вынул пачку и дал. Человек, все так же