Кровь пьют руками. Генри Лайон Олди
журнал. Ага, здесь. Chungsrichter… Ишь ты!.. Следователь прокуратуры Гизело…
Дело идет со скрипом, и я подумываю, не включить ли компьютер – там у меня неплохая программа-переводчик. Впрочем, главное понятно и без подсказки. Кто-то из пушкинских персонажей хорошо выразился о знании грамоты перед намыленной петлей.
– Сами переводили?
Смутился. Впервые за весь разговор.
– Да оно мне… Я, Гизело, в школе английский учил. Лидка перевела. Ну, ты знаешь…
Знаю. Вся прокуратора знает. Лидия Ивановна Жукова, кличка Жучка. Я бы с такой кличкой и часу не прожила – застрелилась. А наша Жучка ко всему еще и полиглотка. Поли-глотка. Гм-м… Ладно, по поводу сего не мне судить, а вот что касаемо статьи…
– Здесь сказано следующее: Письмо отца Александра получено не по официальным каналам, поскольку следователь прокуратуры Гизело препятствует общению арестованного не только с прессой, но и с его адвокатами. Препятствовать! Hindern!
И снова обидно. Ведь не препятствовала же! Гражданин Егоров сам от адвоката отказался!
Ревенко тычет пальцем в абзац, сопит над самым ухом.
– А не врешь?
Я гляжу на часы. Десять. Бравый сержант Петров ждет в приемной.
– Вот что, Ревенко! Сейчас вы пойдете и возьмете словарь. Потом вернетесь – и извинитесь. Все!
Послушался. Сам, конечно, переводить не будет, опять Жучку посадит. Ничего, ей полезно – поли-глотке!
Все это было бы смешно… Но это совсем не смешно. Опальные батюшки по-прежнему в камере, статья едва ли поможет, скорее еще больше раздраконит наших Торквемад, а мне сейчас предстоит душевный разговор о стандартной процедуре. Вновь, в который раз, гляжу на табло говномера. Зашкаливает!
Что такое стандартная процедура довелось узнать лет эдак с тринадцати. Точнее, о многих стандартных процедурах, поскольку в каждом деле есть своя. Арест – кидают лицом на пол, наступают сапожищами на ладони. Обыск – ставят лицом к стене, лезут пальцами в задний проход. А потом… А потом, согласно очередной стандартной процедуре, я обеспечивала освещение объекта «Паникер». Вначале приходилось писать все разговоры, потом поверили – разрешили выбирать самой. С тех пор в постели я могла расслабиться – если, конечно, в спальне не стоял жучок. Контроль внедренного сотрудника – тоже стандартная процедура.
Теперь буду освещать Игоря. Игоря Дмитриевича Волкова. Так мне и надо…
Бог весть, может, и вправду существует телепатия. Во всяком случае, этим утром старший сержант Петров посматривал на меня с особенным неодобрением. Пугануть? Ни к чему, что могла, давно сказала.
Лучше по-другому.
– Как поживает гражданин Залесский?
Тяжелый вздох. Видать, поживает не очень.
– Да так себе, Эра Игнатьевна. Без сознания. Еле-еле воду пить может.
Зря не послушалась и скорую не вызвала! Этот Молитвин, похоже, только по кентаврам спец. Вроде коновала.
– О гражданине Крайцмане ничего нового?
Нахмурился. Дернулись губы.
– Нет…
Нет