Курс. Андрей Васильевич Евсиков
и сориентированными на столах по линейке в направлении стены с бюстом Ленина. Через блестящий пол холла путь генерала лежал напрямую к умывальникам и туалету.
Застыв на секунду на входе, Придатко, казалось, призадумался, как бы не грохнуться на этом сияющем надраенном кафеле. Всё было вылизано и начищено. Краны блестели, раковины сияли. «Ну-ну! – подумал генерал, – всё ещё надеется меня переиграть этот Бабков. Не получится! Я в своей стихии. И тут мне нет равных».
Проследовав через умывальник в туалет и обнаружив ту же картину, генерал не отчаивался. Приоткрыв для порядка двери в кабины и ожидаемо обнаружив идеальную чистоту, генерал с явной решительностью подошёл к шкафу с инвентарём и, не церемонясь, открыл его.
«Вот оно! – отразилось на лице – Теперь мне ответит этот Бабков за всё! Факт диверсии обнаружен! Ракетные Войска Стратегического Назначения уязвимы!» Если бы не страх за показатели училища, Придатко без раздумья позвонил бы главкому и настоял бы на переводе Ракетных Войск Стратегического Назначения в одну из высших степеней боевой готовности. Но всегда приходится проявлять эту долбаную сдержанность. Медленно и торжествующе генерал извлёк из шкафа длинную палку с намотанной на конце тряпкой и огрызок веника.
– Дежурный!.. Что это? – продекларировал, вопрошая, генерал.
– Это, товарищ генерал-майор, у нас вместо швабры, а это есть веник, – отрапортовал дежурный по курсу и приготовился провалиться сквозь землю.
Генерал помедлил с полминуты, разглядывая добытые в бою трофеи, и начал выдавать резюме:
– Значит, так, товарищ младший сержант! Ровно в 15:00 вы лично берёте эти предметы и прибываете с ними в штаб на собрание офицеров училища!
– Есть! – ответил Андрюха, а в голове промелькнуло недосказанное генералом: «где вас будут четвертовать».
Как выкатился генерал из казармы, Андрюха не помнил. Присев в исступлении на скамейке, он краем глаза наблюдал, как из других измерений проявлялись курсовые, вопрошая о случившемся, а потом из какой-то тайной дыры вылез и Заварин. Услышав приказ генерала, курсовые в раздумье пошли прикидывать, чем это всё им может прилететь. Заварин постоял с минуту с сочувствующим видом и выдал убийственный прогноз: «Ну всё! Хана тебе! Исключение из училища минимум. Но радуйся, если так. Года полтора в войсках рядовым послужишь – и домой на свободу. А вот если дисбат припаяют – тогда вешайся!»
Не в состоянии думать о еде, Андрюха послал на контроль в столовую дневального, а сам продолжал морально готовиться к последним часам жизни. В 14:40, почистив сапоги и взяв добытые генералом трофеи, Андрюха, как последний придурок, попёрся с ними через всё училище и плац в штаб. Встречные реагировали по-разному. Кто-то шарахался, не вовремя увидев это явление. Кто-то останавливался, открыв рот. Некоторые давились от смеха.
Актовый зал был набит офицерами. На сцену поднялся генерал Придатко, и по его команде в центр этой сцены вышел дежурный