Курс. Андрей Васильевич Евсиков
место в душе, куда ей опуститься.
Краткая остановка на Втором Брянске. Здесь чуть более года назад он попросил прохожего отправить родителям письмо. Опять эта убегающая вдоль путей дорожка, как символ потерянной свободы, и душа так рвётся просто идти по ней в светлое куда-нибудь вместо ехать в суровое бабковское царство.
Новое белое расписание новой железобетонной плитой из всех своих более 170 клеток легло на мечты о потерянной свободе. Сознание упорно не хотело принимать действительность. Ещё вчера не было казармы, а был дом, Десна, Татьяна. В голове всё ещё звучал Модерн Талкин, сияли огни дискотек, и завораживала безмятежность тёплых вечеров вдвоём. Ещё несколько дней назад это всё не имело той умопомрачительной ценности, которую приобрело сейчас, и воспринималось – нет, не обыденно, но как естественное и не уходящее. Всё оборвалось, растаяло в предрассветном тумане, и действительность после пробуждения ударила обухом по голове.
Мир схлопнулся до размеров казармы. Только доктор Бабков был уже рядом и не оставлял вариантов избежать терапии выбивания соплей и грёз о потерянной юности свежевыжатым утренним дурдомом, плавно переходящим в постановки задач, разборы полётов и разносы нарядов. Терапии, которая должна была научить держать удары посильнее, чем отрыв от юбок и мамкиных пирогов, и отвечать башкой за каждое наступание в дерьмо.
Новый учебный год начался в другой казарме, расположенной рядом с КПП, и опять на первом этаже. В казарму превратили старый учебный корпус. Первая часть нового учебного корпуса была введена в эксплуатацию, курсов становилось всё больше, и под казармы требовались новые площади.
Бабкова сильно раздражал лакированный паркетный пол, и курс отскрёб его почти полностью кусками стёкол, ну и с частичной помощью запоздавших циклёвочных машин. Всё вымазали в сурик и мастику один раз, потом опять отскребли и вымазали мастикой второй. Паркет стал тонким, и только это обстоятельство остановило Бабкова в половом безумии.
Казарма изначально была конюшней и построена ещё в прошлом веке или ранее. Потом превратилась в казарму, потом в учебный корпус, потом опять в казарму, и с такими архаичными постройками особо не церемонились. Ещё перед летним отпуском потолки были качественно побелены сапожными щётками, мебель вынесена, кровати и тумбочки переехали из предыдущего расположения. Тут был полный комплект помещений, включая канцелярию, Ленинскую комнату и большой холл. На втором этаже размещался ещё один курс. Но казарма находилась в самом проходном месте училища. Благо что основная часть хищников спешила мимо неё или домой, когда тратить время на разгон наряда не хотелось, или на службу, когда времени попить крови просто не было. Шальные генералы как-то вообще потеряли интерес, а может, его отбил и Бабков, заложив на подсознательном уровне «себе дороже будет». Даже гроза «чепка» (кафе) и перемещающихся одиночек (ходить разрешалось только строем) – комендант – игнорировал. Так что получился обратный эффект,