Мессалина. Рафаэлло Джованьоли
Я требую, я умоляю вас, – добавил он почти плача, – оставьте меня в покое!
Но Мессалина уже не могла удержаться. Не слушая мужа, она бросила Палланту:
– Попал в самую точку!
– Попала, – шепотом поправил ее Тит Прокул, который слышал ее предыдущую реплику.
– Тебе ли об этом судить? – съязвила дама, со злой усмешкой посмотрев на него.
Ее кавалер осекся и сник.
Минуту спустя Клавдий сказал на ухо Сенеке:
– Ума не приложу, как я дожил до смерти Тиберия? Чего я только не испытал! Каких страхов не перенес! Но, к счастью, Гай избавил меня от этого ужаса!
В это время новая волна неистовых криков прокатилась по Форуму: горожане приветствовали появление гвардейцев претория – Макрон действительно призывал их на площадь, – которые несли восковую фигуру Калигулы, водруженную на древко знамени. За ними следовала огромная толпа народа.
Всех, кто стоял на их дороге, оттеснили к дальним углам площади. Давка была бы неминуемой, если бы преторианцы не направились в сторону Марсова поля[25], увлекая за собой плебеев и патрициев, желавших присоединиться к шествию.
Форум стал постепенно пустеть.
Случайно или нет, Деций Кальпурниан при первом же напоре толпы очутился на ступенях базилики Порция, где лицом к лицу столкнулся с Мессалиной. Кавалер оказался оттертым от нее, так же как и евнух, который все еще держал бесполезный зонтик.
Увидев, как его слова подействовали на Валерию Мессалину, центурион почувствовал, как кровь застучала у него в висках. На мгновение ему показалось, будто в глазах Мессалины промелькнули такие несбыточные обещания, что, отказываясь поверить в них, он принялся убеждать себя в обратном.
«Возможно ли? Нет, это обман чувств! Всего лишь помутнение рассудка, вызванное безнадежными мечтами! Чтобы дочь Мессалы, жена Клавдия, такая юная и прекрасная могла снизойти до меня? Ах нет, это невероятно! И все же, недаром ведь рассказывают о самых именитых матронах, не пренебрегавших даже мимами и гладиаторами. Чем же центурион хуже их?»
Охваченный противоречивыми мыслями, Деций Кальпурниан прямо перед собой увидел Мессалину, значение взгляда которой было бы понятно любому.
Сломленный этим взглядом, центурион умоляюще посмотрел на нее.
– Благодарю тебя, бесстрашный юноша, за чувства, которые ты только что выразил, – проговорила Мессалина нежным, чуть дрогнувшим голосом.
Деций побледнел. Задохнувшись от избытка чувств, он не мог подобрать слова. Ни одно из них не подходило для того, что он хотел сказать. Наконец он выдавил через силу:
– Спасибо тебе, прекрасная Валерия.
Произнеся это, он почувствовал, как на его руку легла другая рука, прохладная и мягкая.
– О, прекраснейшая! – прошептал центурион осипшим голосом. – Императрица… Клавдий…
И потерял дар речи.
– Не дрожи, – едва шевельнув губами, тихо промолвила Мессалина, – приходи ко мне, ты мне будешь нужен.
– Только прикажи. Ты – моя госпожа. Я – твой раб.
– Тогда