Альпийский узел. Александр Тамоников
развел руками молодой взводный. – Потому и не все погибли, а только один.
Центральную часть городка теперь патрулировал весь личный состав. Здание полицейского участка осмотрели с особой осторожностью, выявили и нейтрализовали заложенную взрывчатку. Бойцы недовольно ворчали: эти штуки могут оказаться где угодно.
– Всем трудно, товарищи бойцы, не только вам! – покрикивал взводный. – Ничего, поживем и на пороховой бочке!
В подвале полицейского участка обнаружили страшную находку. Бойцы доложили взводному, взводный – Волынцеву, а тот на всякий случай решил поставить в известность майора Гордина.
Подвалы под зданием были глубокие, уходили в подземелье, как в преисподнюю. Лучики света блуждали по влажным каменным стенам. Взору предстали полтора десятка расстрелянных людей. Они валялись вповалку у дальней стены – в момент расстрела падали друг на друга, так их и оставили. От увиденного волосы встали дыбом. Свет фонарей блуждал по искаженным лицам, по глазам, тускло светящимся болью и тоской.
Все расстрелянные были в штатском, большинство – мужчины, только две женщины, среднего возраста. Молодых почти не было – люди в годах, но не очень пожилые. Только одному мужчине было за семьдесят – морщинистый, худой, с торчащими клочками седых волос. Смерть они принимали безропотно – встали у стены, где по ним и открыли огонь. Глубина подвала была приличная, на улице стрельбу не слышали. В подвале стоял неприятный запах – пока еще не густой, но уже явный, вызывающий острое желание бежать.
– Командир, я тебе точно скажу, они лежат тут не больше двух суток, – проговорил на ухо капитан Зинченко. – В подвале прохладно, но не настолько, чтобы тела не разлагались… Город еще у немцев был, когда этих бедолаг порешили. Непохожи они на подпольщиков, согласись? И не евреи – обычные горожане… За что их, командир? В чем они провинились?
– Есть у меня одна версия, Алексей… Готов поспорить, эти люди имели отношение к типографии, которую мы ищем. Видимо, сотрудники, рабочий персонал. Неожиданный для них конец… Считали себя кастой, приобщенными к тайне рейха, получали, видать, неплохую зарплату, соблюдали режим секретности, домашним ничего не говорили… И вдруг – стали не нужны и даже опасны. Типографию подготовили к эвакуации, персонал собрали в полицейском участке, обманом заставили спуститься, полминуты – и концы в воду. И плевать, что загробили лучших специалистов своего дела. Это же талантливые художники-копировщики, граверы, кто там еще…
– Не слишком ли жестоко, командир? Свои же, добросовестно работали…
– О чем ты, Алексей? Все решает целесообразность. Существует хотя бы минимальный риск провала – и никто не колеблется. А ты ожидал от СС чего-то другого? Постреляли и покинули город. В тот момент наш десант еще не перекрыл дорогу. А с грузом провозились. Когда колонна двинулась в путь, наши парашютисты уже сидели в засаде…
Это была только версия, но вполне рабочая. Эти люди жили в Абервельде. Большинство имели семьи, детей.