Психотерапевтические беседы в эпоху пандемии. Борис Островский
стыкует их между собой, подобно пазлам, складывает в мозаику, которая, как ему кажется, соответствует картине мироздания. Между тем история науки знает случаи, когда люди неверно истолковывали результаты исследований или вообще проглядывали открытия только потому, что не понимали, что видят. Спрашивается, насколько наши представления о природе соответствуют объективной картине мира? Не уподобляемся ли мы жучкам, которые в потугах воссоздать образ женского тела лепят уши на задницу, а руки – к животу?
Тут Горячев расхохотался, раскатисто, от души.
– Хорошо сказал, уши – на задницу… И все же, Леня, ты мудрствуешь. Если тебе так уж нравится сравнивать познание природы со способом видения, то я бы сказал: диамат – это очки, посредством которых в сознании, как на сетчатке глаза, воссоздается объективная картина мира. Тебе ведь в институте преподают философию. И коль скоро у нас зашел такой разговор, я вправе требовать от тебя, студента, придерживаться материалистического мировоззрения, когда высказываешься по принципиальным вопросам естествознания.
– Почему только материалистического? Изучая природу, люди используют разную оптику: звезды наблюдают в телескоп, бактерии – в микроскоп…
– Но ведь это видеть глазами, – раздраженно перебил меня Горячев. – А я говорю о методе познания.
– И я говорю о методе познания. Первобытный человек воспринимал среду обитания посредством органов чувств. Но со временем развились качественно новые способы видения: экстраполяция, аналогия, обобщение. «Насаживая» их на мыслительный аппарат, подобно окулярам, человек раздвигает поле зрения, заглядывает за границы окружающей среды. Не значит ли это, что имеют право на существование и иные методы познания?
– Какие еще иные?
– Пока не знаю, буду искать.
Журналист промолчал. Должно быть, он подумал, какой я самонадеянный молодой человек.
11. ЖСК «Литератор»
Юля обещала забрать меня из больницы, но я не стал ее дожидаться, а заторопился в свою новую квартиру. Восьмиэтажное кирпичное здание располагалось вблизи метро «Аэропорт». Этот район москвичи называют «дворянским гнездом». Здесь проживает в основном творческая интеллигенция – писатели, артисты, художники.
В просторном вестибюле, облицованном серым мрамором, меня остановила строгая женщина:
– Вы к кому?
– К себе. Квартира девять.
Нацепив на нос очки, женщина полистала журнал.
– Квартира девять. Так… Березин, что ли?
– Это я.
Лицо у нее подобрело.
– А я Марья Степановна, консьержка. Буду ваш дом охранять.
Цепь событий, которая привела меня в жилищный кооператив «Литератор», была причудливо-извилистой. Ее звали Лялей. Вообще-то, она Элеонора, но имя, данное в детстве, сохранилось и поныне, ибо окружающие относились к ней как к ребенку. Ляля, незамужняя женщина под пятьдесят,