Психотерапевтические беседы в эпоху пандемии. Борис Островский
ты это там… того… не подкачай, – вздернул подбородок и быстро зашагал прочь.
Объявили посадку. Мы молча смотрели в глаза друг другу. Впервые я видел слезы Марины. Как тяжело.
– Можете опоздать, – ворвался в наше прощание голос таможенника.
Быстрые частые поцелуи – губы, лоб. Резко оторвал ее от себя и побежал на посадку.
В начале семидесятых советской разведке стало известно, что американцы прощупывают сонарами тектонические разломы в Тихом океане. Советские военные сейсмологи расценили эту информацию как подготовку США к геофизической войне. СССР немедленно приступил к изучению разломов на дне Тихого океана, чтобы, взорвав там ядерный заряд, вызвать катастрофическое землетрясение и цунами в Калифорнии[1].
4. В Вене
В венском аэропорту наш рейс встречал Алекс, представитель еврейского агентства «Сохнут». Тоном развязного конферансье он поздравил господ с прибытием в свободный мир и спросил, кто направляется в Израиль. Отозвались только двое, пожилой мужчина без левой руки, с орденской колодкой на пиджаке, и близорукая девица. Другие эмигранты прятали глаза, слышались притворные вздохи.
– Прошу внимания! В Вене вы будете три дня. Отберите одежду и предметы личной гигиены. На человека – одна сумка, остальной багаж необходимо сдать в камеру хранения. Во избежании вирусного заражения тесно с незнакомцами не контактировать. Советую приобрести в аптеке медицинские маски. Прошу поторопиться – вас ожидают в отелях.
Тотчас эмигранты загалдели, принялись перетряхивать дорожные сумки и чемоданы, выбирая из них шампанское, черную икру, русские сувениры – все на продажу на местном блошином рынке. Инвалид, направлявшийся в Израиль, стоял поодаль и с нескрываемым презрением смотрел на копошившихся у своих пожитков «господ», так неблаговидно начавших новую жизнь в свободном мире.
Еще в самолете я был охвачен волнующим ожиданием непривычных впечатлений. И сейчас вот они, впечатления: непонятные надписи в аэропорту, сверкающие металлом и стеклом переходы, соединяющие залы ожидания, приветливые лица, пограничники в зеленых беретах, с короткоствольными автоматами. Потом – новенькие микроавтобусы, развозящие эмигрантов по отелям. Нас везли по широким улицам, повсюду мелькали яркие рекламы и витрины магазинов.
Меня поселили в скромном пансионе вблизи Западного вокзала. Комната на четыре койки, с окном, выходящим в глухой дворик-колодец. Туалетная комната и душ этажом выше, туда вела винтовая лестница. Две койки заняты. Миша и Аркадий прибыли вчера поездом из Минска. Миша – музыкант (в углу футляр от виолончели), лет под тридцать. Было в нем что-то былинное: ширококостный, голубоглазый, с русой бородой. Аркадий, человек неопределенного возраста, представился инженером, но, как оказалось, специального образования не имел, работал снабженцем в какой-то конторе. Румяный, кучерявый, с черными фартовыми усиками, он походил на тех мужчин, каких рисуют на витринах провинциальных парикмахерских. Занятно было наблюдать со стороны
Здесь и ниже в абзацах, выделенных полужирным шрифтом, представлены выдержки из советских и зарубежных СМИ.