Граф Феникс. Калиостро. Николай Энгельгардт
и подсвечники превратились в высокие штамбы, на которых расцвели огромные огненно-красные лилии.
Преобразился и внешний вид самого Калиостро. Он стал высокого роста, рогатая тиара с крылатым змеем-аспидом венчала его голову, египетские повязки были под ней. Одежды его из золототканой парчи напоминали египетский саккос. Он стал в ногах гроба и начал громко читать заклинания, потрясая руками и преклоняя тиару. Та же музыка лилась в храмине. Но основная, стенающая нота ее достигла нестерпимого напряжения, а аккомпанировали ей, казалось, соборные колокола. Вдруг прозрачная тень поднялась над гробом, она реяла. Некромант продолжал заклинания, звон и мелодия продолжались. Тень реяла и мало-помалу приобретала все более и более определенные очертания: бледное, телесно-туманное очертание нагой, дивно-прекрасной женщины явилось и как бы поплыло в клубах курений над гробом. Головка ее в венке из роз склонилась на правое плечо, над левой грудью чуть алела рана, мертвая улыбка бесконечного блаженства и бесконечной скорби трепетала на ее губах.
Вдруг молодой князь Кориат нечеловеческим усилием воли одолел сковывавшие его чары и, сорвав с шеи большой крест, носимый им по званию рыцаря-храмовника, бросился на Калиостро, восклицая громовым голосом:
– Проклятый убийца!
Калиостро махнул рукой. Молния прорезала воздух. И тотчас страшный удар грома потряс храмину и обрушил ее потолок. Мгновенно все потухло, настала непроницаемая тьма…
Сколько времени прошло, пока очнулись члены капитула, они сами потом не могли сказать. Наконец в темноте послышались стоны. Потом дрожащие голоса братьев масонов стали окликать друг друга. Затем, убедившись, что все они живы и невредимы, поднялись слабые, изнеможенные, с болью во всех членах, качаясь от нестерпимого головокружения и ломоты в висках. В темноте, ощупью, спотыкаясь и опрашивая друг друга: «Князь, это вы?» и т. д., они добрались до двери, спеша выбраться из храмины, отравленной слащавым куревом. В соседней зале было светло. В окна струился розоватый свет весенней зари.
В то время как одни открывали окна в сад и жадно глотали свежий воздух, другие криками призывали слуг. Те, услышав отчаянные вопли своих господ, скоро явились с зажженными свечами. На вопросы, слышали ли они что-либо, слуги только хлопали заспанными глазами – они ничего не слышали. Так как это были посвященные в низшие степени ордена крепостные люди, то их послали осмотреть ложу.
Слуги робко вошли в запретную ранее для них залу ложи. Господа толпились за их спинами, нерешительно заглядывая в храмину. Но там решительно все находилось в обыкновенном своем виде, все было на местах и в порядке. Только сладковатый запах остался. Ни Калиостро, ни Серафимы там не было. Князь Кориат, секретарь Елагина, лежал на ступенях помоста без чувств, лужица крови темнела рядом с его головой – на виске виднелась ссадина. Видимо, падая, князь ударился о какой-нибудь выступ.
Все бросились оказывать ему помощь. Его подняли,