Сказы казачьего Яика. Владилен Машковцев
человечиной.
Да, питался тот змей человечиной. Но ордынцев не ел – видно, брезговал. Взял Гаркуша саблю булатную и кольчугу надел железную. Взял Гаркуша пику пудовую и корчагу с горючей жидкостью. Казаки атаману смелому снарядили коня тяжёлого.
Что за жизнь? Из огня да в полымя! Кто помолится за пропащего? И с восхода до жаркого полудня отражал атаман звероящера. Где скончанье сражению страшному? Где для бегства хотя бы лодица? Помогла Гаркуше уставшему пресвятая Мать Богородица!
Отступил звероящер к берегу, стихли рыки его несуразные. И увидел Гаркуша девицу, ту, что дёгтем и грязью мазали. Снизошла она между грозами по чудесно сброшенной радуге. В туеске подала сок берёзовый и цветок-одолень в красной ладанке.
Как испил казак соку чистого, так воспрял молодецкою силою. Конь цветок-одолень почувствовал, заиграл воинственно гривою. Налетел Гаркуша на аспида, снёс ударом клыкастые головы. И корчагу с горючей жидкостью бросил он на Горына павшего.
Пригвоздил он Горына пикою. Изрубил на куски горящего. С той поры на великом Яике и не стало трёхглавого ящера.
Цветь четвертая
Как не стало трёхглавого ящера, долго не было времени хмурого. Но дошла беда и до Яика. С юга выползло войско Тимурово. И горели степи хайсацкие, полыхали станицы мирные. И отважно жены казацкие выходили в сражения с вилами. Брали отроки пики лёгкие, помогали отцам и братьям. По упавшим в сече не плакали, не склонялись к погибшей матери. Навалилась тьма, злое воинство. Закружились над степью вороны. Кто терял в сече руку правую, принимал саблю в руку левую.
И пришельцы в той битве падали в ковыли, от пожара бурые. В бой летели полки отчаянно, бил Гаркуша орду Тимурову. Но лихие эмировы лучники ослепили Гаркушу стрелами. Атаману глаза повыбили, чтобы плакал слезами кровавыми.
Всем своя звезда предназначена. Прокопытила конница ярая. И осталась от войска казачьего после битвы ватага малая. Одолели пришельцы силою, конным строем, мечами, латами. И дрожали детёшки сирые, и юницы, что в дебрях прятались.
Люди, вы и в печали возрадуйтесь. Сердце девичье верностью выросло. Та, которая шла по радуге, с поля брани Гаркушу вынесла. И ушли казаки в кущи тёмные, отступили в болото смрадное. До Железной горы – кости белые. Велико было поле ратное.
Цветь пятая
Велико было поле ратное. Сорок лун прокатились медленно. Но весна пробуждала радости, и ласкало детей солнце медное. Годы шли и огнём, и топотом. Счастье есть на земле не для каждого. Жил Гаркуша слепой безропотно до прихода Гугни отважного. И жила с ним женой обвенчанной Евдокия его прекрасная. Та, которая шла по радуге, та, которую грязью мазали. Ах ты, поле казачье, полюшко! Душу топчешь не токмо ратями. Умерла Евдокия от горюшка, от вины за своё проклятие.
Хлеб указан, дерюга овчинная. Посох есть и плетёные лапотки. Бог Гаркуше велел не кручиниться, гусляром стать велел на Яике. Жил сто сорок лет неприкаянно седовласый песняр Гаркушенька. На увале, у Бабы Каменной, мы в походе былину слушали.
Вновь