Практикующий. Клятва ворона. Валерия Воронцова
передразнила я. – Так кто ты по… – Я очертила рукой круг, уверенная, что Яблонев и без слов поймет.
– Кто я по сущности? Скажу, и больше никаких вопросов сегодня?
– Возможно.
– А ты цепкая, мне это нравится. Но, видишь ли… со мной это не работает. Так что?
Почему он так тянет с этим? Устал разговаривать или придумал еще что-то? Любопытство вроде бы кошку сгубило, и я туда же!
– Хорошо. Никаких вопросов. Сегодня, – поспешно добавила я.
– Уточнение подразумевает, что ты согласна встретиться со мной еще раз.
– Может быть.
– Да, конечно, – хмыкнул он, берясь за ручку двери. – Может быть. Моя сущность – черный ворон, летающий в темном непролазном лесу, Агата.
Ворон? Он всего лишь… птичка?
Я припомнила, как вышла из дома и оказалась парализована присутствием стаи ворон на деревьях во дворе. Забираем обратно «птичку». Вороны могли быть чертовски пугающими.
– Знаешь, буквально на следующий день после встречи в парке я видела так много… – увидев выражение его лица, я вскочила с дивана. Если собаки тянутся ко мне из-за моей сущности, а у Саши то же взаимопонимание с кошками, то… – Это был ты! Ты послал стаю ворон! Не знаю, как ты это сделал, но это был ты!
– Должен же я был узнать, как далеко ты от меня живешь, – пожал плечами нахал и поманил меня пальцем, открывая дверь. – Идем. Время есть. Пока ты не съела нас всех.
Разумеется, именно в этот момент, по закону подлости, мой живот издал боевой клич, едва ноздрей коснулся аромат запеченного мяса.
– Видишь? – только и сказал Яблонев, умудрившись не рассмеяться. – Я был прав.
Думаю, для Влада день прожит зря, если хотя бы раз за него он не произнесет эту фразу. И я вряд ли ошибаюсь. Довольство на его лице только подтверждало это.
Глава 6
Утро следующего дня после вечера знакомства с миром практикующих и фамильяров началось для меня в полдень. Проснувшись по будильнику к первой паре, я, абсолютно игнорируя совесть и иные аргументы в пользу посещения универа, выключила звук, заявила маме о поглотившей меня лени и, перевернувшись на другой бок, возобновила сон. Моя маман много чем отличалась от других родителей моих сверстников, но особо я ценила то, что она признавала и помнила себя саму в моем возрасте, о каком бы годе взросления ни шла речь.
Мне никогда не доставалось за плохие оценки, выброшенные из-за неудавшегося «кулинарного шедевра» продукты, порчу вещей… ну… кроме одного случая, когда лет в одиннадцать я прожгла утюгом ее летнее шифоновое платье. Хотела помочь с глажкой, а получилось как всегда.
«Я бы тоже не пошла, съешь на обед солянку, хлеб я вчера купила», – вот и вся мамина реакция на мой открытый, ничем не обоснованный прогул. Люблю ее.
По пути на кухню я обнаружила три пропущенных от Ирки и эсэмэску от Ярославы Самойловой, спрашивающей, буду ли я сегодня на парах. Быстро ответив ей о небольшом кризисе в своих отношениях с универом и поставив в конце смайл в виде разбитого сердца, я открыла окно сообщения для Ругаловой.
«Только