Вечность в тебе. Аннэ Фрейтаг
здания, потому что музей уже закрыт. Я ненадолго задумываюсь, был ли здесь когда-нибудь мой брат. В кафе или на открытой террасе летом. Джейкоб направляется ко входу. Наше дыхание окружает нас белыми облаками. Не хочу, чтобы он отпускал мою руку, но он отпускает. Потом тянет на себя тяжелую деревянную дверь, и я вхожу внутрь.
В маленьком холле тепло. Высокие стены выкрашены в темно-зеленый цвет, слева стоит небольшая золотая пальма с подсветкой, а рядом с ней разместилось удобное темно-коричневое кресло. Нижняя часть стены облицована панелями из темного дерева, а над ними висит белая картина с черными надписями. На долю секунды я чувствую себя словно в приемной доктора Фалькштейна, только не такой британской и современной. Мы входим в длинную узкую комнату со старым паркетным полом и подиумом с правой стороны, на котором вокруг продолговатых журнальных столиков расставлены диваны в стиле пятидесятых годов. За ними расположились несколько человек. Они читают газеты и пьют кофе. Искусно выполненная картина, подсвеченная сзади, растянулась над ними почти на всю длину комнаты. Стену напротив занимают зеркала. Кажется, что теплый свет исходит отовсюду.
Мы проходим мимо маленьких круглых столиков и деревянных кресел, которые выглядят ужасно неудобными, мимо туалетов и маленькой белой стойки. Джейкоб останавливается у двери в конце помещения и придерживает ее для меня. За ней все золотое и зеленое. Такое ощущение, что я затерялась в картине. Или в древнем атласе. Или в огромной шкатулке с драгоценностями. Заметно, что Джейкоб часто бывает здесь. Пока я озираюсь по сторонам, как впечатленный турист, он ведет себя как местный житель, который видел все это уже бесконечное количество раз. Фоном играет музыка. Она смешивается с разговорами и шумом кофемашины. Джейкоб дает мне знак подождать минутку и исчезает за длинным баром. Он кого-то приветствует, что-то объясняет, указывает на меня, и я быстро отворачиваюсь. И игнорирую то, как яростно бьется мое сердце, а ладони вспотели. В моем пуховике слишком жарко. Я расстегиваю молнию и стаскиваю с головы шапку. Мой взгляд мечется по комнате как любопытный ребенок. Деревянные панели, оконные рамы и двери – изумрудно-зеленого цвета. Вдоль золотых стен стоят черные столы поменьше, а середину комнаты занимает более длинный и большой. Над ним висит огромная люстра.
– Любишь яблочный пирог?
Джейкоб стоит прямо у меня за спиной, и его теплое дыхание щекочет мое ухо. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он намного крупнее меня.
– Если нет, можно выбрать другой, – тихо говорит он.
– Нет, – отвечаю я. – Яблочный – это отлично.
– А кофе будешь?
Я медлю, а потом говорю:
– Лучше горячий шоколад. – Пауза. – Я имею в виду, если можно.
– Конечно, можно, – ухмыляется он. – Найди место. Я сейчас приду.
Том морщит нос.
– Что-что она хочет?
– Горячий шоколад, – отвечаю я. – А что, у тебя с этим проблемы?
– Сколько ей лет? Двенадцать?
– Если тебя это напрягает, я могу сам приготовить заказ, – холодно возражаю я.
Том склоняет голову на бок и щурится.
– Так,