Я никогда не скажу. Кэтрин Маккензи
слишком наивны, чтобы догадываться – «Макрелям» известно практически все происходящее в лагере. А вот Лидди это понимала и безраздельно пользовалась в своих интересах.
Ей было не привыкать к тем странностям, которые она могла услышать. Правда, всегда был риск услышать, например, что-то нелицеприятное и о себе самой, а это не каждому понравится. Взять хотя бы сегодняшний разговор. Лидди не понравилось, каким тоном говорила Марго – та словно была абсолютно уверена в том, что Лидди никуда не денется, хоть и очень этого хочет, и Марго определенно нравилось, что Кейт почему-то стремится последовать за Лидди. Подобного она боялась больше всего – может, как-нибудь она заявит, что собирается покончить с собой, а Кейт ее в этом не поддержит и не остановит. И придется либо сделать то, что она сказала, либо униженно сдаться.
Последняя часть разговора была попросту скучной. Много кричали, в основном этим занимался Райан. Потом он долго и угрюмо твердил о своей невиновности, снова и снова повторяя, что не имеет никакого отношения к тому, что случилось с Амандой. На это было просто жалко смотреть. Затем ушли Свифти и Марго; тогда из разговора она поняла еще кое-что. Оказывается, Райан пытался давить на Кейт, чтобы та проголосовала за него как за наследника. Сама Кейт говорила мало. Лидди очень даже явственно представляла себе ее лицо, пока та слушала вкрадчивый голос Райана, изо всех сил пытаясь избежать его очарования. Лидди уже понимала, что сейчас произойдет. Кейт была человеком замкнутым, особенно когда речь заходила об ее семье, так что она не сделала бы ни единого жеста, чтобы, не дай бог, не раскачать лодку. Так что, если бы все согласились, Кейт не подала бы свой голос против. Но все равно это был просто блестящий ход – обратиться к ней первым. Лидди сделала бы так же. Вдруг Кейт все-таки решит, что должна поступить, как ей сказано? Но даже если она так решит, все равно дело пойдет так, как намечалось.
Когда она услышала, как Кейт сказала: «Я не думала об этом раньше», – у Лидди просто завяли уши, так что она надела костюм для бега, схватила телефон, наушники и ушла. К тому времени, когда она добралась до главной дороги, она уже сильно вспотела, зато понимала – как только поднимется на вершину холма, то сигнал сотовой связи станет значительно лучше.
Она набрала знакомый номер.
– Эй, детка, как дела?
Она почувствовала облегчение. Разговор с Оуэном всегда успокаивал ее. Он всегда был уравновешенным и невозмутимым, что служило идеальным противовесом поселившейся в ней дикости. Что даже забавляло, особенно если учесть то, как он зарабатывал на жизнь. Впрочем, ей подобное вполне подходило. По крайней мере, никто из них не отколет никакого неожиданного номера.
– Я сбежала с этого говно-шоу.
– И все еще бегаешь?
– Ага.
– Значит, все действительно хреново.
Хотя бегать по холмам было не так уж и легко, она просто растворилась в голосе Оуэна. Как же она жалела о том, что приехала в лагерь. Как же ей хотелось никогда не переживать этих выходных.