Петролеум фэнтези. Александр Лисов
– с «движением народа к трезвости». Доходы упали, и государство решило ввести акцизную систему. Откупы ускользали из рук.
Кокорев, предчувствуя перемены, уже приискивал место вложения своих капиталов, значительно умноженных в Крымскую кампанию поставками вина армии. Естественно, что его взор устремился туда, где сохранялась знакомая ему откупная система – к бакинским нефтепромыслам. Важно и то, что ещё в 1859 году он вошёл крупными паями в Волжско-Каспийское общество пароходства и торговли «Кавказ и Меркурий» и учёл все выгоды собственной водной транспортировки нефтепродуктов в промышленные районы России.
С изобретением керосиновой лампы спрос на керосин повышался поистине с невероятной быстротой. Повсеместно развивалось городское уличное керосиновое освещение. Новые светильники входили в дома и публичные учреждения.
Стараясь насытить нарастающие потребности в керосине и мазутных остатках от перегонки нефти, которые шли на топливо в промышленность, Кокорев главным делом считал снижение себестоимости продукции. Он дотошно прослеживал затраты по всей цепочки добычи, переработки, транспортировки и сбыта продукции. На снижение себестоимости работала и его нефтеналивная флотилия. Выигрыш был и при загрузке собственного продукта, и при фрахтах на перевозку чужого мазута, расходившегося по предприятиям Волжского бассейна.
Казённый акциз на ходовой товар (кроме косвенного «налога на бедняков») затормозил керосиновый спрос, и – как следствие – изменились тенденции в развитии нефтяной промышленности. Производители обратились к судьбе «остатков» – так раньше называли мазут. Дело в том, что при перегонке тяжёлой бакинской нефти на керосин и получении из неё других веществ примерно 70–80 процентов оказывалось в отходах. На нефтезаводах скапливалось огромное количество «остатков», сливаемых в специально вырытые ямы. Проблему переполнения решали радикальным способом, который у сегодняшних экологов и энергетиков вызвал бы шок. Их попросту сжигали. Правда, для этого нужно было получить разрешение у властей; разумеется, мазутные озёра были замечательной кормушкой для местного чиновничества, выдававшего эти разрешения.
И вот на топливное поприще выступил мазут, «оснащенный» форсункой и, в отличие от керосина, не подвергнутый непомерному казённому акцизу. Бакинская нефтяная промышленность стала не керосиновой, а мазутной. Доходило до того, что промышленники подмешивали к «остаткам» сырую нефть, стремясь подойти к самым крайним пределам установленного стандарта на мазут. Казна теряла на этом огромные деньги ежегодно, так как заводчики добывали из нефти меньше керосина. Доходы, полученные от мазута, стали основными. К тому же мазут оказался наиболее выгодным дальнепривозным топливом.
Караванами вверх по Волге пошёл нарастающий поток нефти, добывавшейся в Баку. Россия первой в мире стала применять нефтяное топливо на железных дорогах и на флоте, вплоть до части военных судов.
Империя