Сказочный ларец твоей души. Для тех, кто вырос, но верит в чудеса. Ирина Михалевская
их под людей, которые сегодня за помощью придут. Среди многих других именно их выбрала, с тем самым подходящим звучанием. А ты их на стол с пылью да крошками, с пятнами от ужина, с настроением вчерашним. Что эти травы людям дадут? Твои вчерашние возмущения за ужином, что не все под твою дудку поют? Так люди этих возмущений в себе и так ворох носят… Никто же их не скоблит, не чистит, росой не омывает.
Несколько минут тишины. Только нож ритмично делает свое дело.
– Арин, давай помогу тебе, – насупилась Кнопа. – Я же не знала…
– Ты на озеро сначала сбегай. Толку скоблить сейчас в таком настроении. Что стол от тебя возьмет сейчас? Слезы да раскаянье?
Кнопа, сверкая пятками, побежала к берегу. Плеск, писк от холодной воды. «Умница девчушка, решительная. Толк будет», – Арина улыбается про себя, продолжая ножом орудовать.
– Арин, я чистая, – с босых ног стекает вода, не решается войти наследить, в дверях мнется.
– Да ты становись на травки, не стесняйся, оботри ножки, для тебя их собирала, – подмигивает Арина и греет взглядом курносое личико.
У порога и впрямь свежих трав охапка. Кнопа становится на них, робко топчется, а на лице мягкая улыбка, да взгляд чистым-чистым становится.
– С себя начинай, девочка. Всегда с себя, – улыбается Арина и приглашает жестом к столу. – Тогда исполнится твоя мечта. Тогда ты ее совсем по-другому увидишь и прочувствуешь.
Синичка, которая мечтала о жизни за окном
Синичке казалось, что она запуталась. Вот все ее товарки, спокойненько нахохлив перышки, клюют сало на окошке. А она вроде бы и клюет, но так ее интересует жизнь за этим окном… Намного больше, чем сало.
– Чего замерла? Полетели, там в пятом доме семечек насыпали, – чирикнул Тертый Воробей и вопросительно покосился взглядом.
А она заглядывала в освещенную теплым торшером комнату и спрашивала себя: почему я здесь, а не там?
На подоконник вальяжно вышла Кошка. Потянулась, лениво кивнула Синичке и разлеглась между фиалок. «Эх, вот Кошка может быть и там, и тут. А я только тут, – вздохнула Синичка. – И сколько я ни билась об стекло, ничего не менялось…»
– Ты летишь или нет? – нетерпеливо чирикнул Тертый Воробей. – Чего застряла?
– Точно, застряла, – вздохнула Синичка и полетела таскать семечки. Зима долгая, морозная, иначе не прожить.
Кошка проводила взглядом птичек и задремала.
А на следующее утро они встретились. Кошка, оставляющая мягкие следы в мягком снегу. И Синичка, севшая на отливе погреться на солнышке.
– Что, в дом до сих пор хочешь? – мурлыкнула Кошка.
– Откуда знаешь? – вздрогнула Синичка, готовясь упорхнуть.
– Да у тебя все над клювом написано, – хмыкнула Кошка. – Хочешь помогу?
Синичка понимала, что, даже просто разговаривая с Кошкой, становится на скользкий путь. Но так ей хотелось попасть в это теплое и красивое пространство, так хотелось, что она готова была рискнуть… даже