«Крутится-вертится шар голубой». Елена Тара
что плывет по реке Двине к Белому морю. Он был хозяином этого корабля, а заодно и капитаном, и штурманом, и матросом. Он сам себе отдавал приказы и бросался их выполнять. Подушки служили парусами, которые вздымались под ударами его маленьких кулачков; металлические перекладины, на которых крепилась панцирная сетка, были бортами корабля, и он крепко держался за них, чтобы его не смыла волна и не унесла в бушующее море; спинки кровати являли собой мачты, и он время от времени взбирался на них, чтобы посмотреть, не видно ли долгожданную землю.
Если ты отправляешься в дальнее плаванье, необходимо иметь с собой основательный запас провизии, чтобы не умереть с голоду. Такой провизией и были сухари. Мешок с сухарями, хотя и находился за пределами «корабля», был неотъемлемой его частью. Йосе он представлялся трюмом, в котором были припасены несметные вкусности: треска жареная, треска вареная – та, которую он любит вылавливать из суповой тарелки, уха из хребтов семги, ливерная колбаса, печенная в золе картошка, черный хлеб, молоко, лепешки из серой муки, которые пекла бабушка. Именно все это он и представлял, когда старательно пережевывал очередной сухарик.
Сухари были предметом постоянной заботы бабушки. Хотя она и не собиралась в дальнее плаванье, но кое-какие запасы скопила, поскольку хорошо знала, что такое голод, и навсегда усвоила, что он может застать семью в любой момент. Она жила в постоянной готовности к этому «не приведи господи никому иметь такой ужас». Каждый день бабушка приносила из магазина две буханки хлеба: одну убирала в буфетный шкаф, стоящий тут же в комнате, – это на еду, а другую сразу же нарезала большим ножом на сухари и выкладывала на противень. Зимой сухари сушились в общей кухне на печке – а где еще сушить сухари зимой? Кроме того, противни с сухарями были наглядным свидетельством того, что баба Люба мудрая, дальновидная и хозяйственная женщина; а самое главное – никто из соседей не мог сказать, что семья Соломона Фарбера плохо живет. Летом противень выставлялся на залитый солнцем подоконник. На солнце сухари сушились дольше, чем на печке; иногда скапливалась небольшая флотилия из противней с будущими сухарями, представлявшаяся Йосе баржами, тянувшимися летом по Двине. Бабушка Люба педантично исполняла свой ритуал по заготовке сухарей, стараясь не пропускать ни одного дня, за исключением случаев, когда не удавалось купить сразу две буханки или хлеб заканчивался ещё до того, как подходила ее очередь. При этом она ревностно следила, чтобы домочадцы приближались к заветному мешку на строго вымеренное и известное лишь ей одной расстояние; ведь у каждого рука так и тянется, так и норовит вытащить пахнущие достатком и уверенностью в завтрашнем дне хрустящие корочки.
– Таки нельзя, я вас умоляю! Вы шо себе думаете, это я для своего удовольствия беспокоюсь? Та не надо мне делать нервы! Ходите прочь от мешка! А если голод станет, вы шо станете кушать? То-то! Будете еще говорить мне спасибо.
Единственным