Дни силы и слабости. Юлиана Яроцкая
по сторонам.
– Да, в порядке. Просто ты себе не представляешь, как мне сейчас захотелось курить.
0.6. Квак
К тому времени, как они вернулись домой, погода заметно ухудшилась. Температура упала. Штиль сменился каким‑то зимним ветром. Так и не скажешь, что еще сентябрь.
Сенк, поленившийся одевать что‑то поверх любимого полосатого реглана, начал подмерзать. Он шел, объятый тоской по никотину и погруженный в душещипательные раздумья. Матильда погрузилась в раздумья философские. Ее интересовало, на чем до сих пор держится ее любимая песочница? Чем живут эти люди, которых Сенк презирает и уважает одновременно? На одних только дураках, заблудших овечках с пляжными шортами? Неужели дураков еще так много?
Эта мысль глубоко задела Матильдино представление о мире.
Бульвар Диджеев, пустой и тихий, делился на тротуар, проезжую часть и полосу для деревьев. Так как автомобилей у жителей Окраины – ввиду их материального положения – не было, по бульвару катились только автобусы, троллейбусы и маршрутки, возившие бедняков в Центр и обратно.
Сенк смотрел себе под ноги. Отдавшись на растерзание ностальгии, он вспоминал те самые славные времена, когда он тоже играл. Когда ему тоже было весело. Когда от его игр зависело, будет его семья голодать или нет. Когда он, горячий, молодой, неопытный, ломал такие дрова, в которых теперь ни под какими пытками не признается. Дров было много. Но и побед было много. Чем‑то ведь он заработал себе репутацию легенды.
Матильда прокручивала в голове все услышанные сегодня слова и анализировала. Ошибок вроде нет. Напутствие «никогда не ври» выполнено безукоризненно. Сенк очень лелеял эту честность. Только из собственного желания не падать. Ни в коем случае не падать. А потому – никого не бояться. Матильда подозревала, что в теневом бизнесе честность играет роль подушки безопасности. Если тебя хоть раз поймают на лжи, то все, что было сказано тобой в контексте этой лжи – даже если оно истинно, – будет использоваться против тебя. Все, что ты когда‑либо говорил, объявят ложью. Благородству конец. Поэтому Матильда давно усвоила, что лгать нельзя. Достаточно лишь осознать многогранность правды. Провокационные вопросы – это не ложь. Гипотезы – это не ложь. Опасения – это не ложь.
За свои нечастые визиты на Черный Рынок она уяснила ту негласную разницу, которая отделяет ее брата от остальных продавцов техники. Для них, как говорил сам Сенк, нет ничего святого. Есть, конечно, и акробаты, но они не следуют никаким нравственным принципам – они боятся наказания за ложь. Только и всего. Они готовы идти по головам и до кровавых рек драться за свою долю везения, за деньги, которые им никто никогда не отдаст просто так. Они выживают по‑своему. Сенк искренне им сочувствовал. Но сам он, подобно самураю, скорее уйдет со сцены навсегда, чем позволит себе поступить низко. Моральная сторона бизнеса была для него чуть ли не так же важна, как меркантильная. Это и отличало его от здешнего племени.
Матильда не помнила, сколько Сенку лет. Но очень, очень много. Он уже старый. Свечки на торте