Цикады. Вера Сытник
снова превращаюсь в горячий котёл, что всё во мне закипает…
– Ах, бросьте! Бросьте! – смеясь, говорила Натали.
Я задохнулся, услышав, как она сказала протяжно, призывно:
– Не трогай меня, иначе рассержусь!
При этих словах котёл взорвался, выбросив меня в коридор, где я увидел незнакомого молодого офицера в форме. Одной рукой он лез под кофточку Натали, а другой пытался поймать её болтающуюся из стороны в сторону голову, чтобы впиться своим мокрым, презрительным ртом в алые, влажные губы девушки. Не помню, как бросился к ним и как ударил со всей силы офицера кулаком с зажатым в нём бильярдным шаром. Парень успел уклониться, и удар обрушился на мою Натали. Почувствовав, как рука проваливается во что-то мягкое, жаркое, я потерял сознание.
Я сломал ей несколько рёбер. Натали попала в госпиталь, а меня не уволили благодаря вмешательству отца моей невесты, старого московского генерала, по заступничеству которого я был переведён в другой округ, в самый отдалённый отряд, куда немедленно приехала и его дочь, не дожидаясь квартиры. Около года мы снимали жильё. Это был самый тяжёлый для нас год, потому что я называл супругу чужим, ненавистным для неё именем, которое словно приросло к моим губам. Я звал её «Натали», не соображая, почему тихая москвичка вздрагивает и бледнеет, но постепенно привык к её имени, к её зелёным, грустным глазам и даже полюбил мою жену, оказавшуюся заботливой и терпеливой женщиной, в дальнейшем разделившей со мной все тяготы пограничной службы и не только. То, что последовало за увольнением из войск, оказалось куда тяжелее, чем мы предполагали, но это уже другая история. Я почти забыл про Натали.
И вдруг, впервые за много лет – этот тайфун и эти слова. Разумеется, жена сказала их случайно, ведь я никогда не рассказывал ей о черёмухе и уж тем более о подробностях наших свиданий с Натали! О пледе она сама благоразумно молчала, не спрашивала никогда – он так и остался в холостяцкой квартире. Но всё-таки её слова прозвучали неприятно.
– Да, настоящий тайфун, – повторил я, движением головы стряхнув с себя наваждение. Проверил, плотно ли закрыты окна, и вернулся следом за женой в квартиру.
Буря бушевала весь вечер и всю ночь и успокоилась с восходом солнца. Проснувшись, мы побежали на балкон посмотреть, что она натворила, и ахнули: гранитные шары, невероятной силой сдвинутые с мест, были разбросаны по всей набережной, словно надувные мячики, повсюду валялись разорванные железные цепи и лежали упавшие фонарные столбы. Море выглядело грязным и ещё сохраняло тревожный стальной оттенок, хотя движение волн было неторопливым и спокойным, как всегда.
– Завтра можно купаться! – сказала уверенно жена, увлекая меня на кухню завтракать.
Ноябрь 2011 г.
Летним вечером
Ко мне приехал мой старый приятель, с которым я подружился во времена далёкой курсантской юности и с которым какое-то время после окончания Московского училища поддерживал связь, изредка созваниваясь. Знал, что он женился вскоре, что