Захватывающие деяния искрометного гения. Дэйв Эггерс
ремнем. Вот как это выглядит: открыв заднюю дверь на террасу, мы идем в гостиную, я держу в руках сложенный пополам ремень и резко дёргаю его, так что получается звук, словно я со всей силы бью Тофа по ногам. Он визжит, как поросенок.
Ремень: Щелк!
Тоф: (Визжит).
Я: Ну как тебе это, нравится?
Тоф: Прости, прости! Я больше не буду!
Я: Да ну? Да ты ходить больше не сможешь!
Ремень: Щелк!
(Визг) и т. д.
Это очень весело. Мы, Тоф и я, атакуем Калифорнию, живем по полной, пока не наступила осень и нас не заперли в четырех стенах, пока Бет и Кэти занимаются своими делами, а Кирстен ходит по собеседованиям. Мы с Тофом отправляемся на Телеграф[46] поглазеть на всяких чудиков. Мы бродим по университетскому городку в поисках Голого Парня, хиппи, кришнаитов и евреев за Иисуса[47], разгуливающих топлес женщин, которые шокируют гуляющих, выставляются перед телевизионными камерами и дразнят копов, выписывающих им незаслуженные штрафы. Ни одной обнаженной груди мы не увидели, Голого Парня так и не отыскали, но однажды наткнулись на Голого Старика с седой бородой: он непринужденно болтал с кем-то по телефону, стоя в телефонной будке в одних лишь шлепанцах. Мы обедаем в кафе, потом, бывает, спускаемся на пристань Беркли и там, в парке, у самого конца мола, среди зелени и невысоких холмов, достаем из машины (они всегда там лежат) бейсбольные биты и перчатки, мяч и фрисби, кидаем их друг другу, валяем дурака. Делаем всякие мелкие дела: зайти за продуктами, сходить постричься (стригут фигово), а потом время медленных тихих вечеров – телевизора в доме нет; затем мы читаем и болтаем, лежа в его маленькой кровати: «Странно, но я уже почти не помню их», – сказал он однажды, и его слова были обжигающими и беспощадными, потом пришлось час сидеть и вспоминать разные случаи: «Это помнишь? Помнишь? Ну вот, конечно, ты их помнишь», – а потом мы с Кирстен спим в комнате, откуда тот же вид, что из гостиной и с террасы наверху, Бет спит в соседней комнате, а Тоф – засыпает он просто отлично, две-три минуты и отключился – в самодельном домике из занавески и дивана, который мы устроили для него в коридоре между нашими спальнями.
Мы приезжаем в Монтару, на пляж, паркуемся рядом с фургоном, за которым какой-то блондин снимает гидрокостюм. Мы берем свои вещи и идем вниз, с вершины утеса к подножию, по неровным ступеням, Тихий океан радостно приветствует нас.
Взгляните на нас: лежим рядышком, он в рубашке, потому что стесняется. Разговариваем.
– Тебе скучно?
– Ага, – говорит он.
– Почему?
– Потому что ты просто лежишь.
– Я устал.
– А мне скучно.
– Почему бы тебе не спуститься к берегу и не построить замок из песка?
– Где?
– На берегу, у воды.
– Зачем?
– Потому что это весело.
– Сколько я за это получу?
– В смысле – сколько получишь?
– Мама, бывало, платила мне.
– За замок из песка?
– Да.
Я
Телеграф – район четырех кварталов вокруг Телеграф-авеню, центр университетского городка и общественной жизни, на этом участке Телеграф-авеню множество ресторанов, книжных магазинов и магазинов одежды, а также уличных торговцев. В этом районе собираются студенты, туристы, художники, уличные фрики и бездомные.
«Евреи за Иисуса» – христианская миссия евреев-христиан, основанная в Сан-Франциско.