Захватывающие деяния искрометного гения. Дэйв Эггерс
остаются лишь полированная фара солнца да крошечный белый диск, а потом она устремляется дальше – туда, куда прежде никто не добрасывал, – в нашем распоряжении мили и мили пляжа, от одного утеса до другого, и вокруг тысячи людей, которые могут ее поймать. Траектория полета – вот что важно; нам известно, что дальность зависит как от скорости, так и от угла броска, – хоть из кожи вон вылези, но брось тарелку по правильной траектории, ровно и прямо, вверх, но не слишком высоко и не слишком низко, потому что, если запустить под правильным углом, ее инерция вдвое увеличит полет, вторая половина – спуск. Так что вам надо обеспечить только половину ее полета, инерция же обеспечит вторую половину. Когда скорость все уменьшается и в конце концов иссякает, то тарелка опускается, словно на парашюте, и тут надо сделать рывок, пробежать под ней; ноги оставляют глубокие следы на мокром песке, и тарелка падает нам в руки, потому что мы уже на месте.
Мы выглядим профессионалами, как если бы уже долгие годы играли вместе. Грудастые женщины останавливаются и смотрят на нас. Пожилые граждане сидят и в изумлении покачивают головами. Верующие опускаются на колени. Никто не видел раньше ничего подобного.
III.
Список врагов растет быстро, неудержимо. В нем люди, которые стоят у нас на пути, не воспринимают нас всерьез, не зная или не желая знать, кто мы такие, что с нами случилось. Хитрожопый малый, что продал Тофу дешевый замок для велосипеда – нового велосипеда, который мы подарили ему на день рождения, перед отъездом из Чикаго; я хотел разобраться с этим типом – он уверял, что это лучший из всех замков, какие имеются у них в магазине, «надежнее не бывает, не парься» – а через неделю велосипед украли. Идиот-водитель фургона, въехавший сзади в нашу маленькую «хонду» прямо на светофоре в центре Беркли, и я тут же представил, что будет дальше: этот монстр продолжает двигаться вперед, сминает багажник, раздавливает Тофа, я ничего не могу поделать, только смотрю… И еще что-то надо делать с (или против) костлявой злой теткой в метро – волосы у нее были так туго стянуты на затылке, что голова похожа на луковицу, разрезанную пополам, – она сидела напротив и упорно смотрела на нас поверх книги, смотрела неодобрительно, главным образом на мои ноги, которые я положил на колени Тофа, – словно бы я педофил… А секретарша в школе, что с укором смотрела на меня, когда Тоф опаздывал к началу занятий… И еще одна тетка – наша соседка с противоположной стороны улицы, неопрятная женщина с пухлым сынком, отрывающаяся от работы в саду и глазеющая на нас всякий раз, как мы выходим из дома. И владельцы арендуемого нами дома на склоне холма в Беркли, не возвращающие нам залог, потому что, по их мнению, мы перепортили буквально все в доме. А более всего – все эти люди, связанные с недвижимостью. Жестокие, мерзкие недочеловеки. Засранцы, каких свет не видел.
– Где вы работаете?
– Я еще не нашел работу.
– Вы учитесь?
– Нет.
– А это ваш… сын?
– Брат.
– Ага.