К нам осень не придёт. Ксения Шелкова
любит ли она его, счастлива ли, что станет его женою? Елене жёг язык этот вопрос, но она боялась его задать, как и услышать ответ. Казалось, что пока сестра ничего не говорит, этой помолвки словно бы не существует… Но это была бесплодная надежда! Папенька твердо был намерен породниться с графом Левашёвым и считал брак Анны делом решённым и подписанным.
Семья Калитиных собиралась переехать на дачу в Стрельну, полным ходом шла предотъездная суета, как вдруг неожиданно захворала Анна. С самого утра она была непривычно тихой и молчаливой, не напевала, не пританцовывала, не смеялась – только потерянно бродила по комнатам и часто присаживалась отдохнуть. На расспросы матери она отвечала лишь: «Голова что-то болит, маменька… Не беспокойтесь – посижу немного, и пройдет». Однако за обедом она совсем не могла кушать, жаловалась на головокружение и слабость, а в какой-то момент встала и молча пошла из-за стола. Отец встревоженно окликнул её, но Анна не отвечала, а дойдя до двери столовой, внезапно лишилась чувств.
Доктор, старый знакомый их семьи, однако, никакой опасной хвори не обнаружил, а списал обморок на переутомление и тревогу, вызванную помолвкой. «Ох, уж эти молодые девицы, – приговаривал он, щупая у Анны пульс. – Сперва бегают, пляшут, одни вальсы с контрдансами на уме – а потом допляшутся до обморока». Доктор прописал ей укрепляющее средство и полный покой.
На следующий день Анна встала и спустилась к завтраку, но всё время трапезы сидела молча и лишь притворялась, что кушает… Маменька велела Елене поговорить с сестрой откровенно – мол, может быть, она хоть ей расскажет, что у неё болит. Елена честно старалась выполнить наказ – Анна, в свою очередь, обрадовалась её обществу и попросила посидеть с ней.
Однако на вопросы о здоровье она твердила какую-то нелепицу: что покойная матушка – та, что её родила – приходит и всё стоит во внутреннем дворе; внутрь зайти не может, а её, Анну, к себе зовет. А как Анна сбежит по чёрной лестнице вниз, матушки уж и след простыл. Вот только если спрыгнуть туда вниз, на камни – может, тогда и получиться её догнать.
Елена слушала её бред, леденея про себя. Никогда раньше Анна не высказывала таких жутких мыслей, никакие призраки покойной матери ей не являлись, а теперь… Что же с ней происходит? Но когда она поделилась всем этим с маменькой, та строго-настрого запретила говорить с кем-либо на эту тему.
– Ты же не хочешь, чтобы твою сестру помешанной ославили? И ославят, если будем болтать!
– Но маменька, надо же доктору сказать… Может, ей микстуры или капли какие…
– Никому ни слова! – нервно воскликнула мать. – И папенька твой ничего не должен знать. Незачем ему волноваться да в ужас приходить; Анне скоро лучше станет, вот увидишь.
Елене решение матери показалось весьма странным. Однако она с детства привыкла слушать старших, а потому молча подчинилась.
Матушка сама ухаживала за Анной, проводила с ней много времени, составляла какие-то травяные настои, заваривала чаи. Елена на несколько часов приходила посидеть с больной –