Под тихое мурчание. Татьяна Сергеевна Минасян
или рядом с ним действительно находятся какие-то невидимые в темноте необычные существа. В какой-то момент он приоткрыл глаза, и ему показалось, что где-то вдалеке мерцают маленькие светло-зеленые огоньки. Потом они как будто бы стали ближе, и молодой человек даже заметил, что все огоньки держатся парами, словно чьи-то светящиеся глаза. «Волки за мной пришли… Или рыси…» – успел подумать Грушев, прежде чем мир вокруг него опять погрузился в черную ледяную пустоту.
Потом он еще раз вернулся в реальность и с удивлением почувствовал, что ему словно бы стало не так холодно. Где-то совсем на периферии сознания мелькнула мысль, что он уже начал окончательно замерзать, и именно поэтому ощущает тепло, и Егор попытался пошевелиться, чтобы полностью прийти в себя и попробовать хоть как-то согреться. Но ему не удалось шевельнуть даже пальцем. Руки и ноги не слушались, глаза не открывались, и он мог только прислушиваться к окружающей его тишине, тщетно пытаясь уловить хоть какой-то звук. Но вокруг стало, кажется, еще тише, чем раньше – даже шум ветра в верхушках елок теперь не был слышен. А тепло, между тем, ощущалось все сильнее, причем оно почему-то охватывало дальнобойщика не со всех сторон, как, по идее, должно было ему казаться, а только спереди, сзади и сверху. Тот бок, на которой он лежал, оставался онемевшим от холода, идущего от заледеневшей земли, словно Егора накрыли каким-то большим теплым одеялом. Он собрался было удивиться этой странности, но внезапно снова начал куда-то «уплывать», постепенно переставая чувствовать и тепло, и идущий снизу холод.
В третий раз он очнулся, потому что ему стало трудно дышать. Что-то мягкое и теплое прижималось к его лицу, щекотало ему нос и не давало как следует вдохнуть ледяной воздух, так что он опять попытался открыть глаза, чтобы понять, что это. Новая попытка оказалась частично удачной – Егор сумел приподнять веки, но ничего толком не увидел. Лишь почувствовал, что к его лицу прижимается какой-то огромный мохнатый ком, что-то вроде куска меха, и тут же снова закрыл глаза, чтобы в них не попал пух с этого странного предмета. Ему было все так же холодно снизу и тепло со всех остальных сторон, а кроме того, теперь вместе с теплом он чувствовал какую-то легкую, почти незаметную вибрацию. Причем эта вибрация очень напоминала ему какое-то другое ощущение, давно забытое, и он даже попытался вспомнить, что же это такое, но его мысли опять начали путаться, и вскоре он вновь отключился от реальности.
Дальше он еще несколько раз то приходил в себя и чувствовал, как замерзает его левый бок и как в лицо ему тычется что-то пушистое, то проваливался в сон, и зимняя ночь на дороге сменялась красочными видениями каких-то экзотических южных стран с ярким солнцем, зеленью и жарой. Хотя Егор не был уверен, что зимний лес и холодная дорога тоже не были сном – слишком уж необычно он чувствовал себя, когда, как ему думалось, просыпался на краю этой дороги.
В какой-то момент он снова стал слышать звуки – тихие, еле ощутимые шорохи, чуть более громкое, но все равно едва слышное постукивание, похожее