Внучка алхимика. Лариса Олеговна Шкатула
маменька, домой, здесь для меня тоска смертная. Лучше бы я книжку почитала!
Мария Владиславна при воспоминании об этом даже застонала.
Софья её стон на свой счет приняла, устыдилась.
– Слушаю я вас, маменька, всегда слушаю. Только и хотела, что до точки дочитать…
– Значит, ты мои слова воспринимала как послушная любящая дочь? Ну и о чем я тебе говорила?
– Что вы пригласили на обед… Кстати, маменька, а кого опять вы пригласили? Хотите сказать, что мне придётся переодеваться, и надевать этот противный парик? Нет, вы как знаете, а я выйду в этом самом платье, и пусть Агафья меня причёшет, чтобы подумали, будто мои волосы парик и есть…
– Ты хочешь гостей встречать в домашнем платье, которое давно из моды вышло? – вскричала княгиня. – Разве наш дом более не слывет домом людей знатных, кои соблюдают этикет, ещё батюшкой Петром Великим заповеданный? Конечно, мы небогаты, но и не настолько бедны, чтобы в платье перемены не иметь. Что подумает о нас Дмитрий Алексеевич? Ты, Сонюшка, не бесприданница. Отец твой, царствие ему небесное, сохранил имение, что оставила тебе тетушка Митродора…
– Имение? Маменька, ежели говорить откровенно, имение мое – всего лишь деревенька, в которой полтора десятка душ.
– Ты не права, Соня, двадцать два человека у тебя душ. Да пруд. Да луг заливной. Да пашня. Ежели твой будущий муж с умом распорядится…
– Ну вот, начали за здравие, кончили за упокой. Не прочите же вы мне в мужья столь любимого вами Дмитрия Алексеевича? Вот мои крестьяне пусть и далее живут спокойно, а не под жадной рукой графа Воронцова.
– Да с чего ты взяла-то, что Дмитрий Алексеевич жаден?
– Подозреваю. Он, как и все бедные люди, хочет всеми средствами иметь то, что ему нынче недоступно.
– Соня, ты всегда в моем понимании была справедливой девушкой. Отчего же теперь ты бездоказательно обвиняешь в низменных чувствах человека, который не сделал тебе ничего плохого? Граф имеет авторитет в свете, подлинные аристократические корни…
– Весьма подгнившие.
– Софья, с тобой невозможно разговаривать! Граф вовсе не беден. Конечно, он не так богат, как Бестужев или Панин, но до нищеты ему далеко… Господи, нам ли говорить о том, беден человек или нет.., княгиня прервала себя на полуслове, чувствуя, как в ней опять закипает гнев. – Делай, как я сказала! Иди и переоденься к столу. И не заставляй меня повторять это ещё раз. Ежели тебе претит светская жизнь, пожалуйста, иди в монастырь!
Соня обиженно поджала губы.
– Теперь, маменька, вы намерены сделать из меня святошу? Считаете, требникё мне пойдет больше, нежели роман Вольтера?
– Считаю, что в твоем неженском вольнодумстве моя вина. Каюсь, не углядела. Вместо того, чтобы тебя лишний раз за вышивание усадить, гувернантке доверилась. Чтобы она с тобой по парку гуляла, ботанике обучала. Потом только сообразила, что у Луизы самой ветер в голове. Что ожидать от девицы-француженки? Языку своему она может, и обучит, но нравам… Русским девушкам