Восемь и ещё две истории про ваших знакомых. Виктор Зачеренский
весь внимание. – Осоков отметил ещё раз необычность её голоса: его нельзя было определить ни низким, как ему показалось вначале, ни высоким; тембр менялся от интонации говорившей женщины, голос был очень подвижен, и он завораживал.
– Я бы хотела отрекомендоваться. Я сотрудник интернациональной организации ICP, занимающейся распространением культуры в широком смысле. Свою национальность мне сложно определить, могу лишь констатировать, что мои предки были подданными Российской Империи. Отдел, в котором работаю я, специализируется на покупке и продаже произведений искусства по всему миру. Сектор, начальником которого я являюсь, занимается в частности поддержкой молодых художников. Эта помощь может быть оказана разными способами. Мы, наша компания и я лично, знакомы с Вашим творчеством, не скрываю, мы наблюдали за Вами, извините, неудачно выразилась ̶ как в кино про ЦРУ, за Вашим творчеством. Есть решение купить Вашу последнюю выставленную работу: «Ангел по имени Амби».
После этой информации Осоков испытал почти физически ощущение вылитой за шиворот холодной воды, мгновенно превратившейся в пар. Весь месяц, пока «Амби» стоял в «Мирарте», Осоков отгонял от себя мысли и мечты о продаже своего любимого ангела. Он страстно этого желал, особенно с учетом новых обстоятельств, но, в то же время для него было почти невозможно расстаться с «Амби». Ангел стал для него не просто скульптурой, это был его ребенок, его дитя. Это он его родил. Осоков не мог признаться, даже самому себе, что придуманное им балансирующее существо на кромке пропасти, не решающееся сделать шаг, есть он сам. «Взлетать или падать?…»
Он намеренно запросил, как ему казалось, чрезмерно высокую цену, стоимость «Амби» с накрутками галереи стала просто огромной, и сейчас он ждал от американки яростных торгов и был готов к ним до самого нижайшего уровня. Ему сейчас очень нужны были деньги, он готов отдать «Амби» за цену в десять раз меньше назначенной, но у него существовали определённые отношения и обязательства перед «Мирартой» то есть Надеждой и Игорем, а у тех в свою очередь ̶ перед своими сотрудниками. Дело не простое. Осоков напрягся, настраиваясь на бой за «ценник».
Видимо, он чем-то выдал свою нервозность, Марианна взглянула на него с беспокойством, но продолжила говорить, тем же волнующим, но спокойным, нейтрально-официальным голосом:
– Так вот, о поддержке и помощи молодым художникам. Вы, Евгений Владимирович, для нас молодой и с нашей точки зрения очень перспективный художник… Извините, ещё раз… называя Вас, уважаемый Евгений Владимирович, молодым, я не очень Вас?… не могу подобрать слово… Я знаю, сколько Вам лет, но Вы действительно молоды: душой, талантом… Вас трудно называть пожилым или маститым, Ваши работы – такие молодые, в хорошем смысле! – Марианна даже зарделась от произнесённого дифирамба и стала похожа на девчонку, просящую автограф у знаменитости.
Осоков даже не заметил её смущения, он был зациклен на обороне своих авторских рубежей, и сейчас намеревался перейти в наступление.
– «Что же она не предлагает свою цену!?» –