СИЗО. Бигельды Габдуллин
лишь по фильмам и книгам.
Подошли к одной из них. Тут же прозвучал приказ конвоира:
– Лицом к стене! Ноги шире!
С лязгом и грохотом открылись замки, и я вошел в камеру – в доселе неведомый для меня мир.
Тяжелая дверь снова с тем же грохотом закрылась, шаги офицера гулко удалились.
Войдя в камеру, я на секунду задержался у двери: кровь ударила в виски мелкой дробью, потом оглушительным и редким прибоем.
«Чем дышать?» – сразу же я задался вопросом, вдыхая, зловонный воздух, пропитанный никотином, запахом неочищенной параши, едкого пота, несвежей еды.
В камере кроме двух железных кроватей ничего не было. Углубление параши кто-то заткнул синтетической бутылкой из-под кока-колы. Рядом с парашей лежал целлофановый мешок, набитый то ли песком, то ли еще чем-то сыпучим. Как позже я догадался, это была обыкновенная затычка, чтобы смердящая вонь, не распространялась из параши. Решив помочиться, снял грязную бутылку, оттуда ударил в мои ноздри ужасный запах мочи и кала.
Небольшое окошко, зарешеченное под самым потолком, было моим единственным призрачным напоминанием о свободе.
Снова лязг ключей. Грохот железа. Надзиратель занес мне пожелтевшие нестиранные простыни, трухлявый матрац, весь в лохмотьях, из которого кусками выдавалась вата.
Голова гудела, словно после легкого сотрясения мозга. В ней медленно блуждала утешительная мысль: «Нет, это неправда, не может быть!» Мысль отказывалась признавать новую реальность, пустоту! Заарканенный из объятий кипучего мегаполиса, из размеренной жизни, я лежал, задыхаясь, как рыба на песке. Разом пропали все звуки, запахи, волнующие глаз краски?! «Где я?! Что со мной происходит!?».
Уже второй час ночи. Незаметно приходит усталость. Я затыкаю уши ватой, которую извлекаю из дырявого матраца, натягиваю на голову тюремное одеяло, от которого разит сухой пылью и едким горем, прижимаюсь лицом к вонючей подушке. Надо забыться. Всё это – дурной сон. Вот если бы еще притормозить неотвязное сознание. И тут я заснул, словно на мягкой постели пятизвездочного отеля на берегу океана. Усталость – города берет!
Проснулся и все никак не мог понять, где нахожусь. И лишь запах зловонной параши и заборный казахский мат, который то и дело раздавался в коридоре, вернули меня в явь камеры.
Скоро из коридора начали доноситься какие-то постукивания, лязг открываемых замков. «ИВС просыпается, что меня ждет сегодня?» – подумалось мне, когда вновь лязгнули ключи от дверей, и мой нос почуял тошнотворный запах тухлой вареной рыбы. На фоне уже знакомого и противного запаха параши, эта свежая рыбная вонь взяла вверх и начала солировать, вызывая во мне рвотные рефлексы.
Я отказался от такого завтрака.
Вскоре из коридора послышались приближающиеся шаги:
– Габдуллин, Вы депутат маслихата?
– Да.
– Удостоверение имеется?
– Оно изъято следователем.
– Ладно, разберемся! – шаги удалились.
Прошло еще около часа. Вновь с шумом отрылась дверь и меня повели к выходу. Там меня уже дожидались