Мой дом. Михаил Коротунов
брата. А брат исключительно реалистично вырезал разные револьверы-пистолеты, причем, реализм растет до небывалой схожести, а к подростковому возрасту эти игрушки становятся металлическими и стреляющими мелкокалиберными патронами. Все это время, умение делать игрушечные пекали, которыми после играл весь двор, было для Вовки, как охранная грамота. Мне же строго настрого запрещалось якшаться с этими детьми.
Седьмая квартира была пещерой садистов, дяди Саши, тети Аллы, и сына Сашки. Дело в том, что всякие сюсюкания с детьми во дворе неизменно заканчивались синяками. Настолько нежное отношение к человеческой плоти было странно, но избавиться от назойливых объятий дети не могли, ведь жесткие щепки предварялись располагающей лучезарной улыбкой. Дядя Саша работал сантехником и ходил со своей командирской сумкой, в которую были вставлены разные большие ключи. Тетя Алла работала маляром на стройке. Кроме них в квартире время от времени проживала сестра тети Аллы с дочкой Витой. Нам это не казалось странным до момента переходного возраста. Только тогда для нас стало понятно, что и Сашка и Вика дети одного отца, а тетя Алла и ее сестра суть небольшой гарем, расположившийся в квартире 7.
Жители восьмой квартиры стояли на традиционных принципах устройства семьи. Папа, мама, дочка. Иван Андреевич работал завмагом. Это означало, что у Люды, дочери, появлялось многое быстрее, чем у остальной детворы. Кроме невесты в детском садике, у меня была невеста и в доме, и это, конечно, Люда. Она полностью была в моей власти. Я выменял у нее на индийский медяк первый железный рубль. Однажды, коснувшись предохранителя на задней стенке радиолы, я ощутил первый в жизни удар током. Предохранители тогда были в виде проволочки на небольшой картонке. Как только я сделал это чудное открытие, при первой же возможности я показал этот опыт Людмиле. Пока наши бабушки сплетничали на кухне, я подговорил Люду прикоснуться к предохранителю. Конечно, при этом я показал пример сам. Затем мы по очереди подвергались ударам тока, до момента, пока бабушки замечают воцарившуюся тишину. Это был верный признак крамолы, которую мы в очередной раз устроили.
В девятой квартире жил одинокий дядя Саша, который каждый день шел на работу трезвым, и возвращался пьяным. Это был тихий пьяница, у которого иногда проживали разные мамзели, но ни одна из них так и не закрепилась в двухкомнатной квартире. Больше нам ничего не было известно об обитателях этой квартиры.
Зато в десятой жили самые активные участники дворовой жизни. Дядя Саша, молчаливый и особенно индифферентный, где-то работал около угля. Зато тетя Женя оказывалась везде и всюду одновременно. Работала в какой-то конторе, часто бывала дома, умудряясь не только таскать необходимое домой, но и воспитывать двух сыновей, считавшихся лоботрясами. Старший, Сашка, полностью копировал своего отца. Ни к какой компании не примыкал, старшие его мальчишки, уже подростки,