Эра молчания. Ана Мэсс
уводят Наблюдатели. Я даже видела их лица – безразличные, строгие, холодные. Если с моей сестрой что-то случится, я не буду знать. Знать, зачем жить.
Я часто вспоминаю свое детство. Когда мир стал погружаться в молчание, мне было всего пять лет. Я постоянно кричала из-за ночных кошмаров, а папа вставал посреди ночи и рассказал мне сказки или истории про разные страны, пел прекрасные колыбельные. Сейчас кажется, что это было в другой жизни. Не со мной. Папа был путешественником, душой любой компании, любил петь и сочинять. Мне было десять, а Алисе семь, когда папа Нарушил Правила. Мама болела, а папа сидел рядом с ней и держал за руку. А потом вдруг начал громко рассказывать ей стих, который они сочинили вместе в пору своей юности – в года, когда Законов и Запретов ещё не было в таком масштабе, и люди могли сказать «я люблю тебя» в любое время дня и ночи столько раз, сколько захотят. Наблюдатель вызвала подмогу, и папу увели. Мы с Алисой, обнявшись и вжавшись в стену, смотрели, как пятеро сильных Наблюдателей уводят папу. Он обернулся нам, и мы увидели его лицо. Папа улыбался и плакал, а его глаза – папины глаза горели огнем. Алиса заметила это, как заметила и я. Знать бы тогда, к чему это приведет.
В одну из ночей, когда я проснулась от кошмаров, папа рассказал мне про Бена. Этот человек в одиночку взобрался на какую-то очень высокую гору. Когда он, после многих дней восхождения, вступил, наконец, на вершину, его глаза "горели огнем сотен тысяч солнц и могли растопить целую галактику льда" – так сказал папа. Бен почувствовал, что может все, что нет никаких преград. Я думаю, что папа чувствовал то же самое.
Когда папу привезли домой, это было через две недели, он похудел, ослаб, посерел…Он выглядел как призрак, как тень прошлого папы. Это был он и не он одновременно. В тот день Алиса потратила все свои предложения, повторяя: "Папуля, скажи, что ты снова с нами!", но папа молчал. И молчит до сих пор. Именно этого и добиваются от всех людей.
Утром я проснулась, охваченная волнением. Алисы не было дома. На улице слышался шум.
Алиса и Итан стояли посреди улицы, вцепившись друг в друга, а двое Наблюдателей пытались растащить их. Если вы подумали, что они дрались, вы ошиблись. Они целовались, а это запрещено на улицах Мегаполиса. В пижаме и тапочках я выбежала на улицу и попыталась утихомирить сестру: – Алиса, прошу, прекрати немедленно и иди домой! – истратила я первое предложение. Но, увидев лицо сестры, я поняла, что не смогла бы ее остановить. Они с Итаном взялись за руки и запели старинную песню, которую мы с ней нашли в одной из папиных книг, пока их не забрали (мы читали эту песню миллион раз, каждое её слово намертво засело в наших головах). В этой песне говорилось о двух возлюбленных, которые остались одни. Всю их деревню сожгли, а людей убили. Юношу схватили, привязали к дереву и подожгли, а его возлюбленная сама пошла за ним в костер. Они пели о силе любви, о смелости, о том, что все закончится, костер погаснет, а они всегда будут вместе, даже если обратятся в пепел.
Лиса и Итан потратили на песню двадцать предложений,