Теодосия и последний фараон. Робин ЛаФевер
можно подумать, что в седле действительно я – сижу и низко пригибаюсь, чтобы не получить булыжником в спину. Меня охватил порыв вдохновения.
– Держи, – сказала я, сорвала с себя шляпу и напялила ее на голову обезьянке. Гаджи пробормотал несколько слов по-арабски, а затем шлепнул ослика по ляжкам.
Серый заревел, взбрыкнул и быстрой рысью припустил прочь, унося на себе пригнувшуюся в седле обезьянку.
Пока обезьянка ехала на ослике к узенькой боковой улочке, Гаджи схватил меня за руку и потянул к темневшей в стене дверной нише. Мы втиснулись в нишу, прижались друг к другу и замерли, надеясь, что здесь никто нас не заметит.
Долго ждать нам не пришлось, топот ног и сердитые голоса приближались с каждой секундой. Я закрыла глаза и представила, что я теперь не я, а старая облупившаяся деревянная дверь. Прикидываться чем-то посторонним я научилась у нас в музее и часто использовала этот трюк, столкнувшись нос к носу с каким-нибудь злым духом, например мут или акху.
Затем кто-то заметил удаляющегося ослика и заорал, перекрывая остальные крики:
– Инглиз!
В ответ толпа заревела, загоготала и, судя по звуку, бегом припустилась в погоню. Я плотнее прикрыла глаза и затаила дыхание. Переждав немного, я осторожно разлепила одно веко и посмотрела на Гаджи. Глаза у него были закрыты, и я подумала, что он, возможно, тоже знает мой фокус с «исчезновением».
Затем он резко раскрыл глаза и сказал, весело улыбаясь:
– Затея Гаджи удалась.
Я кивнула в ответ, а затем сказала:
– Надо бы проверить, не остался ли кто-нибудь сзади, на подстраховке.
– Хорошая мысль, – согласился Гаджи и осторожно высунул из ниши голову. Взглянув по сторонам, он широко улыбнулся, а затем спокойно вышел в переулок. – Все чисто, мисс-эфенди! – доложил он, широко разводя руки в стороны.
Я почувствовала себя немного спокойнее, но тем не менее сначала тоже высунула наружу только голову, чтобы убедиться во всем собственными глазами, и только потом покинула нишу.
– Мисс-эфенди не доверяет Гаджи? – разочарованно спросил мой спутник.
– Нет, нет, – ответила я. – Просто есть вещи, к которым я приучилась относиться очень, очень осторожно. Когда меня преследуют, например. А тебе спасибо огромное за все, что ты для меня сделал. Ты крупно рисковал.
– О нет, Гаджи ничем не рисковал. Толпа гналась не за Гаджи. Я же не инглиз. – Здесь он ехидно улыбнулся и протянул вперед руку, потирая пальцы. Ну, этот жест хорошо известен во всем мире: Гаджи требовал денег.
– Э… у меня нет с собой денег, – ответила я, и тут меня словно молотком по голове ударили. – Мой ридикюль! – в ужасе прошептала я и повернулась в ту сторону, куда скрылись ослик с обезьянкой.
– Что-то не так, мисс?
– Мой ридикюль… такая сумочка на веревочках. Я оставила его на седле ослика, – сказала я, чувствуя, как скручивает, сжимает мой желудок чья-то ледяная рука. – Куда отправился твой ослик?
– Назад, на свою конюшню, мисс.
Я