Осмелившийся возродить Третий Храм. Объяснение в любви на уроке литературы. Григорий Кляйн
от отца к сыну. Однажды, словно предчувствуя надвигающуюся беду и подчиняясь неизвестной, предвидящей ход событий силе, отец провёл меня с младшим братом Идеком в подвал старого загородного дома. Достал и показал спрятанную в тайнике шкатулку, внутри которой находился древний пергамент, подтверждающий старинную историю.
Осенью 1939 года, была подписана капитуляция Польши. Существование евреев быстро покатилась к своему закату. Начались погромы, грабежи, издевательства и убийства. До этого, как уже говорил, несколько лет жил в Англии. С отличием окончил йешиву, потом вернулся в Варшаву, где проживала семья. Время, вновь уехать обратно, большой роднёй, было упущено. Никто не знал, что необходимо предпринимать, как спасаться, где искать убежище. Как-то утром в сторону России, на дальнюю окраину государства, уехала семья лучших друзей нашей семьи. Их дочь Номи, самая красивая девушка целого района, была грустной, и совсем не хотела покидать родной город. Договорились, по окончании смутного времени, обязательно встретимся у подъезда нашего многоквартирного дома. Память до сих пор хранит название улицы-торговая №32.
Провожающие разошлись, а Идек остался стоять на улице, грусть первого расставания заполняла юношеское сердце. Неожиданно появились фашистские солдаты. Схватили брата и ещё человек 20 прохожих, явно еврейского происхождения. Потом отвели в школу, где ещё так недавно учился. Заставили убирать мусор, белить стены, мыть полы. После окончания работ вывели во двор и заставили построиться в шеренгу. Холеный красавец в эсэсовской форме прохаживался перед ними, с презрением рассматривая каждого. Остановился рядом с Идеком, напротив мужчины в религиозной одежде, с бородой и пейсах. Спокойно достал пистолет и несколько раз выстрелил. Труп несчастного упал на ноги брата, забрызгав кровью одежду. Пообещав, что до остальных очень скоро дойдёт очередь, офицер, махнув рукой, ушёл вместе с солдатами.
В тот же день приехала Белла, мамина двоюродная сестра, принеся маленькую надежду на спасение для меня и младшего брата. Две справки с указанием польских имён и фамилий. Это всё, что успели сделать для своих детей Гершл и Сара, наши родители. Вечером, с тяжёлыми сердцами и слезами на глазах, завершилось прощание. Братишки Лёлик и Абрамек держались, но зато сестрёнка Феля расплакалась, обняла нас и попросила беречься и быстрей возвращаться. Мама почему-то повторяла номер квартирного телефона и взяла твёрдое слово сразу позвонить и сообщить, где остановимся. Прошли годы, и хотя больше так ни разу и не удалось позвонить, но цифры 102378 навсегда остались напоминанием о ней. Как и чёткий наказ отца, ни при каких обстоятельствах не расставаться с Идеком. Словно стараясь навсегда запомнить, в последние минуты, вглядывались в, до боли, любимые лица.
Время, проведённое в дороге, часто прерывалось проверками. Спасали документы, да ещё то, что прекрасно говорили по польски, а Белла, кроме того, походила на польку, как две капли воды. Сердце