Мы варим суп. Марат Валеев
икрой и т. д. Уверен, вам понравится.
Приятного аппетита!
Ленок на сковороде
Мы долго жили на Крайнем Севере, в Эвенкии, богатой на множество рыбных водоемов – рек и озер, и потому привыкли там питаться хорошей рыбой. Что-то иногда для домашнего стола я ловил на Нижней Тунгуске или даже подальше – на заполярной реке Тембенчи – хариусов, иногда сижков, ну и ельчиков, которые обожала есть зажаренными до хруста моя жена.
Но чаще, конечно, мы рыбу покупали у тех, кто промышлял ее не для забавы, а в промысловых масштабах. Так как для местных жителей она реализовалась по вполне доступной цене, то в нашей холодильной камере круглый год не переводились не только сиги и хариусы, но и рыба посерьезнее – ленки, чиры, муксуны…
Переехав в Красноярск, мы не изменили своим вкусовым рыбным пристрастиям, тем более здесь проблем в покупке рыб северных пород нет. И мы продолжаем баловать себя время от времени деликатесной рыбкой уже не только из Эвенкии, но и с Таймыра, Ямала. А вчера разжились несколькими килограммами продукции даже якутских рыболовов. Но сорта нам привычные и любимые – те же чир (сиговая), муксун и ленок (лососевые).
Светлана прикупила у знакомого предпринимателя семь средних рыбин, каждая весом более килограмма (а все эти особи порой достигают веса от 8 до 12 кг.)
И сегодня мы зажарили одного из ленков. Знатоки скажут – да лучше бы засолили! Но соленой и копченой рыбы у нас и так хватает, а хотелось именно жареной рыбки. С лучком, с чесночком, с зеленью. И такая, скажу я вам, получилась вкуснятина, что от этой достаточной крупной рыбины, да еще и с икрой, у нас в сковороде и хвостика не осталось, все умяли!
Вот они, красавцы северных рек – ленок, чир и муксун!
А следующего ленка мы решили запечь. Что делать с чирами и муксунами, еще не решили. Скорее всего, так же зажарим. Но головы и хвосты, икру (если тоже будет) оставим для ухи!
Оладушки
В 80-е годы я работал заведующим сельхозотделом экибастузской районной газеты «Вперед», это в Павлодарской области Казахстана. Жил в городе, в командировки выезжал в совхозы, возвращался домой и несколько дней «отписывался» – то есть трансформировал все свои беглые, неразборчивые записи из корреспондентского блокнота (тогда у нас еще не было диктофонов) в заметки, корреспонденции, репортажи, очерки. А потом – снова в командировку!
Ну, нормальная такая работа, скучать было некогда. Новые места, новые люди, новые встречи… Запомнилась одна из них. Я с фотокорреспендентом Николаем Мякиньким на редакционном уазике отправился на отгонное овцеводческом пастбище – джайляу. Редактор послал нас за очерком о семье знатных чабанов, награжденных не то орденами, не то медалями за высокую сохранность поголовья. Главу семьи звали Иван, а фамилия у него была Абдула.
Именно Абдула – с одним «л». Оказывается, он был молдаванином, и такие фамилии у них не редкость. А супружница у него была русская, с заурядным славянским именем Глафира Порфирьевна.
Я правильно называл