Стихийная терапия. Татьяна Володина
выбираться на поверхность. Дело было в кулоне, тут уже сомневаться не приходилось. Пусть даже я не верила во всякого рода магию, мистику и прочие сказки для детей старшего возраста, переть против реальности было бы глупо.
Именно прикосновение к стилизованным языкам пламени запустило неведомый процесс. Если бы я не полезла шаловливыми ручками куда не надо, ничего со мной не случилось бы. Но неужели Джинн не в курсе, что за страшную штуковину носит на себе? Слишком реалистичным было его недоумение, чтобы сыграть, – он, в конце концов, наемник, а не актер больших и малых театров. Он действительно не понимал, что со мной. И беспокоился.
Он беспокоился. Искренне. Глядя во встревоженные темные глаза, я вдруг ощутила неловкость. Каким бы опасным он ни был, переживание за ближнего было ему не чуждо. Я же совсем не такая. Мне, по сути, другие люди до лампочки. И признать это почему-то оказалось просто. Мне безразлично, что происходит с другими, если они каким-то образом не связаны со мной, если я не заинтересована в них, если не люблю. Только в случае личной приязни я буду выражать «красивые» человеческие чувства, которые так ценятся в обществе. А этот профессиональный убийца, как он сам себя назвал, их проявляет ко мне – женщине, которую знает только сутки или около того. Странно было бы думать, что за такой короткий срок он проникся ко мне пламенной любовью.
Да и эта его подкупающая честность – совсем не то, что моя дурацкая, никому не нужная хитрость. Смогла бы я вот так прямо признать свои отрицательные качества, смело взглянуть им в глаза, заявить о них во всеуслышание? Сомневаюсь. Я привыкла показывать себя с лучшей стороны. При наплевательском отношении к другим я, тем не менее, остаюсь стадным животным, и иметь хорошую репутацию для меня далеко не последнее дело.
И опять получается, что он – моя противоположность. Потому что сам Джинн, кажется, плевать с самой высокой площадки замка хотел на положение в обществе. Что именно для него по-настоящему важно, я еще не успела понять – слишком мало мы знакомы, – но точно не статус. Иначе он не зарабатывал бы на жить тем, чем зарабатывал.
Черт побери, вот уж чего я совсем не ожидала, так это сидящего передо мной живого зеркала, в котором будут отражаться мои некрасивые стороны!
Да, и еще он сильный, а я слабая. Опять противоположности, пусть и такие мелкие. Впрочем, я больше не считаю собственную слабость недостатком. Отец считал, но что мне до его трудностей?
И страх. Как же мне сейчас страшно! А Джинн смелый, ему все нипочем, даже сумасшедшая сильфа в паре шагов. Он уверен, что справится.
Меня продолжало трясти и мотать от пылающего в теле огня, я дрожала, а Джинн сидел напротив и смотрел внимательным, изучающим взглядом, больше не пытаясь ни сократить расстояние, ни заговорить, ни коснуться.
Кажется, в какой-то момент я потеряла сознание от боли. Когда пришла в себя, сидела, привалившись спиной к перилам и думала почему-то о том, что считала