Лиза из Ламбета. Сотворение Святого. Уильям Сомерсет Моэм
доктор и говорит: бедняжка вы, бедняжка, говорит; по-моему, рана очень опасная. Нет, ты представь, такое слышать, когда я замужем-то всего полтора года! Я, стало быть, доктору все рассказала, а он мне этак в глаз смотрит и спрашивает: а скажите, говорит, миссис, вы сами-то пьете? А мне так обидно стало, я и отвечаю: я, отвечаю, доктор, сама не пью. Не стану говорить, будто я ни капли в рот не беру, нет, зачем же. Я люблю пиво, мне мой стакан пива каждый день вынь да положь, а как иначе? Сколько я работаю, надо ж мне подкрепляться. Но чтоб пить? Да трезвее меня женщины во всем Лондоне не сыщешь! Вот мой первый муж, тот капли в рот не брал. Это человек был, настоящий джентльмен. Настоящий джентльмен, говорю, даже по праздникам ни-ни…
Миссис Стэнли наступила на горло собственной песне и обратилась к Лизе:
– Совсем не то был мой первый муж, что нынешний. Из тех, что лучшую жизнь знавали. Одно слово: джентльмен!
Для усиления эффекта миссис Стэнли сопроводила слово «джентльмен» энергичным кивком.
– Джентльмен, говорю тебе, и христианин. Лучшие времена знавал, образование получил, и за двадцать два года в браке ни-ни, даже по праздникам…
Эта фраза ознаменовалась появлением Лизиной матери.
– Добрый вечер, миссис Стэнли, – вежливо поздоровалась миссис Кемп.
– И вам вечер добрый, миссис Кемп, – с тою же учтивостью отвечала миссис Стэнли.
– Как нынче ваша голова? – сочувственно поинтересовалась Лизина мать.
– Ох, не спрашивайте! Раскалывается. Просто хоть оторви да выбрось.
– Вашему мужу должно быть стыдно, вот что я вам скажу, миссис Стэнли.
– Не думайте, миссис Кемп, я вовсе не из-за удара переживаю. А из-за того я переживаю, миссис Кемп, что он мне наговорил. Битье – чепуха; мы ли не женщины, мы ли удар-другой не снесем? Пусть себе колотит, главное, чтоб не по злобе; я крепкая, с меня как с гуся вода. Я и сама первого своего мужа поколачивала; бывало, и фингал ему поставлю, так ведь это любя. А нынешний? Какими только словами он меня не обзывал, я думала, со стыда сгорю. Я, миссис Кемп, к этакому обращению непривычная, со мной никто так не смел разговаривать. Я при первом-то муже хорошо жила, он у меня два, а то три фунта в неделю зарабатывал. Нынешнему-то я нынче утром так и сказала: раз ты этакие слова говоришь, значит, ты не джентльмен, не то что…
– С мужем завсегда держи ухо востро, будь он хоть сахарный, хоть медовый, – афористически уронила миссис Кемп. – Пойду, пожалуй, – мне вечерний воздух не на пользу.
– Стало быть, ревматизм вас пуще мучает? – посочувствовала миссис Стэнли.
– Ой, мучает! Лиза меня всякий день растиркой растирает, а толку чуть.
За сим миссис Кемп вошла в дом, а Лиза осталась разговаривать с миссис Стэнли. Вскоре и миссис Стэнли должна была идти. Некоторое время Лиза сидела, ни о чем не думая, глядя прямо перед собой, смакуя вечернюю прохладу. Но подолгу Лиза одна быть не могла. На улице появились мальчишки с битой и мячом и прямо напротив Лизиного дома наладились играть в крикет. Они свалили куртки в две