Последняя книжная вечеринка. Карен Дюкесс
с Фрэнни. Он своей привлекательностью совершенно выбивал меня из колеи.
– Деловая эффективность теперь не считается уделом привлекательных? – спросила я Генри.
Продолжая улыбаться, он кивнул:
– До встречи с вами я придерживался этого мнения.
Фрэнни снял перчатки и бросил их на стол.
– Ладно, пора сделать перерыв, – сказал он с ослепительной улыбкой. – Пойдем, Ева, я устрою тебе экскурсию.
Генри посмотрел на Фрэнни, потом снова на меня:
– Ну, конечно, идите к своим юным собратьям. Но послушай, Ева, если тебе вдруг понадобится работа, я как раз ищу эффективного ассистента на это лето.
Я рассмеялась. Видимо, это он так шутит.
– Конечно, мне будет непросто ездить сюда из Нью-Йорка, но я буду иметь это в виду.
Вслед за Фрэнни я пошла вверх по склону к дому. Оглянувшись, я увидела, что Генри продолжает смотреть на нас, и махнула ему рукой. Тот шутливо отдал честь, коснувшись лба ножом для устриц.
Фрэнни остановился перед застекленной верандой.
– Значит, ты тоже писательница? – спросил он и снял резинку с волос, распуская их. Длинные волосы Фрэнни рассыпались по его широким плечам.
– Мне бы хотелось стать писательницей. Но это сложно, когда не знаешь, что именно хочешь сказать.
– Правда? – удивленно спросил он.
– Для тебя это, наверное, просто, ты с этим вырос, и все такое.
– О нет. Книги – это точно не мое.
Он произнес это с такой легкостью, но мне было сложно поверить в это, учитывая то, кем были его родители. Я была уверена в одном. Если бы мои родители были писателями, а не налоговым инспектором и дизайнером интерьеров на полставки, я бы достигла гораздо большего на своем пути.
Фрэнни поднял голову. Я услышала энергичный мотив «Walk Like an Egyptian».
– Кажется, там танцуют, – сказал Фрэнни.
Он провел меня на веранду и в дом, внутри которого вся мебель была отодвинута к стенам, а ковры свернуты. В гостиной и столовой толпа молодых людей танцевала босиком. На кухне люди небольшими компаниями стояли, прислонившись к столам, пили пиво и разговаривали. Едва увидев Фрэнни, все неизменно радовались, хватали его за руки, трепали за волосы и заключали в объятия. Одна маленькая девочка вскочила со своего места и крепко обняла его. Он легко поднял ее, посадил себе на плечи и начал танцевать с ней на кухне. Потом он поставил ее на пол и она убежала, после чего он повернулся к пожилой морщинистой женщине невысокого роста с седыми волосами, собранными в высоком пучке. Руки ее были испачканы краской, а из-под длинной черной юбки выглядывали сандалии фирмы «Биркеншток». Фрэнни положил ладони ей на плечи, наклонился и громко заговорил с ней, чтобы она могла услышать его слова за шумом музыки. Он обещал ей, что скоро приедет и сфотографирует ее работы.
Фрэнни представил меня некоторым своим друзьям и кузенам как «писательницу из Нью-Йорка, знакомую Генри», и все с такой готовностью приняли этот факт, что я сдалась и уже не пыталась объяснить, перекрикивая музыку, что я лишь простой секретарь