Соб@чий глюк. Павел Гигаури
отказывался, – начала новое наступление генералиссимус.
– Правильно сделал, – отрезал я категорически, – и поэтому прожил еще несколько лет. Мамаша, ну кто же с вами жить сможет? Это как раз очень нормальная реакция. Я могу вам, родители, сказать, что дед, которого я плохо помню, мне нравится все больше и больше.
– Свинья ты неблагодарная, – огрызнулась мать и вышла из кухни.
– Отец, продержись до утра. Не вздумай ее кусать! Завтра в шесть, – сказал я и встал из-за стола.
На следующий день я заехал за отцом, как и договорились, в шесть утра. Отец уже был собран и готов отправиться в дорогу, как мне кажется, еще с прошлого вечера. Из Москвы мы выскочили без проблем.
Отец находился в приподнятом, я бы сказал, в чуть перевозбужденном состоянии и все время пытался завязать со мной разговор. А я никак не мог проснуться и поэтому из разговора выпадал.
– Ты, наверное, дедовского дома и не помнишь толком? – сказал отец, мягко улыбаясь, как будто мысль о том, что я толком не помню дедовского дома, вызывала у него в душе массу приятных ощущений.
– В целом помню, общий вид, так сказать, ощущение, – ответил я, соображая, когда же там был в последний раз.
– После деда там практически ничего не изменилось. Я все старался поддерживать, как было. Иногда кажется, что вот сидишь в избе, и вдруг прям дед войдет, – мечтательно сказал отец. – И детство вспоминается. Хорошо там! Я если вдруг овдовею, то перееду туда жить – решительно сказал отец.
– Только попробуй, – так же решительно и угрожающе ответил я.
– Это почему? – удивился отец.
– Ты что, хочешь меня с собой в могилу забрать? – спросил я.
– Это почему еще? – а потом после паузы, видимо, осмыслив, откуда я захожу, добавил: – Я, между прочим, к деду ездил каждый месяц, когда он старый уже стал.
– А мне придется к тебе ездить каждый день, – невозмутимо ответил я. – Дед там прожил всю жизнь, он привык к той жизни, у него все налажено было. Если бы его переселили в город, он там сразу бы умер, а ты погибнешь в деревне. И потом, неужели ты и вправду думаешь, что переживешь мать? Это нереально, она переживет нас всех.
– Ты, конечно, прав, – сдался отец, – мне просто приятно думать о том, что однажды я перееду жить в деревню, в дедовский дом.
– Ну, продолжай думать, только меня не пугай, – одобрил я отцовские фантазии.
– Дед всегда говорил, что человек должен быть к земле прикреплен, на земле жить, что без земли человек пропадет, его хоть в три горла бесплатно корми, а он все равно пропадет. Ему твоя мать говорила на это, что, мол, крепостных крестьян к земле прикрепляли, поэтому и назывались они крепостные. А он ей говорил, что крепостные они назывались, потому что крепкие были, крепость для всех городов и правительства, для всей страны. И еще добавлял, что рабство при царе пережили, и советское колхозное рабство переживем, и таки пережил. Покойный Трофим Иванович имел понятие о жизни, – заключил обычно немногословный отец свою тираду.
– Понятие о жизни? – переспросил